— Даша? — спросил он удивленно.
— Привет. Позволишь войти? — спокойно произнесла я, мысленно радуясь, что голос не дрожит. Значит, истерика отходит на второй план. Что не удивительно, с недавних пор, казалось, я вообще не способна на сильные чувства.
Вовка поджал в нерешительности губы, посмотрел в глубину квартиры, откуда все еще были слышны утихающие всхлипывания, а после неохотно кивнул, пропуская меня внутрь.
Вошла и осмотрелась, чувствуя высшую степень неловкости, а после замерла в нерешительности, не зная, с чего начать.
— Катя дома? — спросила, хотя ответа не требовалось. Тихие всхлипы все еще были слышны, как и возня. Вероятно, невестка пытается привести себя в порядок. После послышался детский плачь, но быстро прекратился, так как мама, вероятно взяла мальчика на руки.
— Дома. — произнес Вовка глухо, с напряжением разглядывая меня. — Даш, ты зачем пришла? — спросил он довольно грубо, но в этом я брата не винила, понимая его состояние. Чего я не понимала, так это то, как он попал в подобную ситуацию. Зная, что у него молодая семья, и недавно родившейся сын… как он мог допустить подобное?
И словно из неоткуда поднялась такая ярость, что не смогла себя остановить и залепила брату звонкую пощечину.
Кажется, от изумления замерли мы оба. Ни он, ни я не ожидали подобного, так как прежде я никогда не поднимала руку на брата всерьез. Ни за что и никогда! И, схватившись за щеку, брат посмотрел на меня изумленным взглядом. Но, вот удивительно, мне стало в разы легче, и холодный разум вернулся. Наконец-то!
— Нужно поговорить. — холодно произнесла я, разуваясь, и скидывая легкое полупальто с плеч. Затем обошла все еще изумленного брата и вошла одну из двух комнат в квартире, встретившись взглядом с невесткой. Не скажу, что мы любили с Катей друг друга, и нас можно было бы назвать подругами. Скорее наоборот. Однако я никогда не была против именно ее кандидатуры на роль жены для Вовки. А все потому, что видела искреннюю любовь одного к другому. Потому для брата мы с невесткой всегда играли роль добрых приятельниц. А с появлением Егорки, так я и вовсе смирилась, поняв, что у моего племянника просто не может быть более любящей и заботливой матери.
Однако сейчас, видя обычно решительное, насмешливое лицо девушки, в заплаканном, воспаленном виде, прижимая к себе маленького, годовалого сына, я почувствовала искреннее сочувствие к ней.
— Я так понимаю, ты уже в курсе? — мрачно поинтересовалась я. И совершенно не ожидала, что сдерживающая себя из-за всех сил девушка, горько разрыдается, подойдет ко мне ближе, и обнимет.
Стоящий за моей спиной Вовка, с огорчением и плещущимся сожалением посмотрел на жену, и смеющегося сына, который как и всегда, решил поиграть с моей шевелюрой, и искренне не понимал, что происходит с родителями.
Я нерешительно обняла девушку за вздрагивающие плечи, помогая ей придерживать одной рукой малыша, и прошептала:
— Кать, успокойся, пожалуйста. Все будет хорошо.
Вот только мне не поверили. Собственно, я бы тоже не поверила на ее месте.
— Как? — всхлипнула она. — Мы не сможем найти столько денег… — убитым голосом произнесла она, а после со злостью посмотрела на мужа. — Как ты мог? Как ты мог так с нами поступить?! — отчаянно сдерживая крик, чтобы не напугать сына, прошипела она. Брат не нашелся, что ответить, кроме:
— Прости…
— Так, — посуровела я. — давайте без лишних эмоций. Они все равно не помогут. Кать, — посмотрела я на возмущенную девушку. — Давай мне Егорку, и иди умойся. — беря из ее рук малыша, который уже успел измусолить мне половину волос, произнесла я. — Вов, — посмотрела я на понурого брата и вздохнула: — Поставь чайник.
Как это не удивительно, все послушались, оставив меня наедине с племянником. Видимо, до моего прихода, они просто не знали как поступить, растерянные и шокированные, и сейчас были рады хоть какой-то определенности. Пусть и короткой.
А я, смотря на улыбающегося мальчика, так похожего на брата в детстве, сглотнула, и поняла, что готова ради него на многое. Даже на крайние меры. А они, похоже, потребуются…
***
Когда за странной посетительницей закрылась дверь приемной, Настасья проводила ее растерянным взглядом, а после вздрогнула, когда из кабинета начальника послышался грохот и звон битого стекла.
Девушка поджала губы и с печалью подумала, что у босса опять плохое настроение, и отпроситься на свидание к любимому у нее не получится.
С тяжелым вздохом она потянулась к телефону, чтобы вызвать в кабинет начальника службу уборки помещений.
А день так хорошо начинался, и начальник, против обыкновения, был почти в радушном состоянии, практически не придираясь к сотрудникам.
А еще Настасью кольнуло любопытство. Что это за девушка, что практически выбежала из кабинета начальства? И что могло произойти между Тираном (как в офисе все называют за глаза Рязанова) и совсем обыкновенной, непримечательной девушкой, хоть и очень симпатичной?
Похоже, она этого уже никогда не узнает…
Глава 2
Через пятнадцать минут, когда я уложила ребенка спать, вышла на кухню, где уже собралась супружеская пара, которые отчаянно друг друга игнорировали. Впервые видела их в подобном состоянии. Как бы они не ссорились, не обижались друг на друга, никогда я не видела их такими отрешенными. Словно два чужих человека, уставшие от общества друг друга. И подобная сцена очень меня смутила и напугала. А все потому, что как это не забавно, именно эти двое были для меня образчиками того, какой должна быть настоящая, искренняя любовь. Они всегда друг друга поддерживали, как бы плохо им не было. Совсем недавно, это как раз было необходимо, и Катя, как никто другой, смогла поддержать брата, не дав ему скатиться в пучину собственного горя и замкнуться в себе. Как это сделала я.
Но сейчас… сейчас я не могла ее винить в том, что она на грани того, чтобы отвернуться от мужа. Как бы мне не было больно от этой мысли, но я не могла ее винить, и не могла найти оправданий своему брату, тогда, когда он поставил своей выходкой на кон не только свою семью, но и будущее своего ребенка. Как и любая мать, Катя в первую очередь думала о своем ребенке, о котором, почему-то, не подумал Вова.