Вот и все. Итак, Лайонель, дорогой, теперь ты знаешь мой секрет. Она поднялась и отправилась за очередной порцией бренди.
- Глэдис, это все правда?
- Разумеется, правда.
- Ты хочешь сказать, что он всех так рисует?
- Да. И весь юмор состоит в том, что мужья об этом ничего не знают. Они видят лишь замечательный портрет своей жены, полностью одетой. Конечно же, нет ничего плохого в том, что тебя рисуют обнаженной; художники все время это делают. Однако наши глупые мужья почему-то против этого.
- Ну и наглый же он парень!
- Думаю, он гений.
- Клянусь, он украл эту идею у Гойи.
- Чушь, Лайонель.
- Ну разумеется, это так. Однако вот что скажи мне, Глэдис. Ты что-нибудь знала о... об этих своеобразных приемах Ройдена, прежде чем отправиться к нему?
Когда я задал ей этот вопрос, она как раз наливала себе бренди; поколебавшись, она повернула голову в мою сторону, улыбнулась мне своей шелковистой улыбочкой, раздвинув уголки рта.
- Черт тебя побери, Лайонель, - сказала она. - Ты дьявольски умен. От тебя ничего не скроешь.
- Так, значит, знала?
- Конечно. Мне сказала об этом Гермиона Гэрдл-стоун.
- Так я и думал!
- II все равно в этом нет ничего дурного.
- Ничего, - согласился я. - Абсолютно ничего. Теперь мне все было совершенно ясно. Этот Ройден и вправду нахал и к тому же проделывает самые гнусные психологические фокусы. Ему отлично известно, что в городе имеется целая группа богатых, ничем не запятых женщин, которые встают с постели в полдень и проводят остаток дня, пытаясь развеять тоску, - играют в бридж, канасту, ходят по магазинам, пока но наступит час пить коктейли. Больше всего они мечтают о каком-нибудь небольшом приключении, о чем-нибудь необычном, и чем это обойдется им дороже, тем лучше. Понятно, новость о том, что можно развлечься таким вот образом, распространяется среди них подобно вспышке эпидемии. Я живо представил себе Гермиону Гэрдлстоун за карточным столиком, рассказывающую им об этом:
"... Но, дорогая моя, это просто потрясающе... Не могу тебе передать, как это интересно... гораздо интереснее, чем ходить к врачу... "
- Ты ведь никому не расскажешь, Лайонель? Ты же обещал.
- Ну конечно нет. Но теперь я должен идти. Глэдис, мне в самом деле уже пора.
- Не говори глупости. Я только начинаю хорошо проводить время. Хотя бы посиди со мной, пока я не допью бренди.
Я терпеливо сидел на диване, пока она без конца тянула свое бренди. Она по-прежнему поглядывала на меня своими погребенными глазками, притом как-то озорно и коварно, и у меня было сильное подозрение, что эта женщина вынашивает замысел какой-нибудь очередной неприятности пли скандала. Глаза ее злодейски сверкали, а в уголках рта затаилась усмешка, и я почувствовал хотя, может, мне это только показалось, - запахло чем-то опасным.
И тут неожиданно, так неожиданно, что я даже вздрогнул, она спросила:
- Лайонель, что это за слухи ходят о тебе и Жанет де Пеладжиа?
- Глэдис, прошу тебя...
- Лайонель, ты покраснел!
- Ерунда.
- Неужели старый холостяк наконец-то обратил на кого-то внимание?
- Глэдис, все это просто глупо. - Я попытался было подняться, по она положила руку мне на колено и удержала меня.
- Разве ты не знаешь, Лайонель, что теперь у нас не должно быть секретов друг от друга?
- Жанет - прекрасная девушка.
- Едва ли можно назвать ее девушкой. - Глэдис помолчала, глядя в огромный стакан с бренди, который она сжимала в обеих ладонях. - Но я, разумеется, согласна с тобой, Лайонель, что она во всех отношениях прекрасный человек. Разве что, - заговорила она очень медленно, - разве что иногда она говорит весьма странные вещи.
- Какие еще вещи?
- Ну, всякие - о разных людях. О тебе, например.
- Что она говорила обо мне?
- Ничего особенного. Тебе это будет неинтересно.