— А я ничего от него не хочу. Мне он не нужен.
— Ну-ну.
— Хотя, ты знаешь, кое-что я все-таки желаю.
— Что именно?
— Хочу, чтобы ему было так же плохо, как и мне когда-то.
— Теперь ты его окрутишь? А то что он там все где-то бегает!
Ульяна заливисто рассмеялась, несколько раз покивав.
— Возможно. Как он мне тогда сказал, между нами ничего не может быть? Вот и посмотрим. Надолго ли его хватит.
— Слу-у-ушай, — встрепенулась подружка, — а если у него кто есть?
— А мне, Лизонька, совершенно нет до этого дела.
— А как же Макс?
— А он ничего не узнает. Ближайшие три недели мой будущий муж будет в командировке.
— Значит, устроишь Громову план «Перехват»?
— О, еще какой, — кровожадно улыбнулась, обхватывая губами алую трубочку, украшающую безалкогольный коктейль.
После вечерней репетиции Никольская вернулась домой еле живой. Если утром она была слегка подбитым лебедем, то вечером точно умирающим.
Ульяна кинула машину у дома, не стала заезжать в гараж. Переступила порог, положила ключи на полку по правую руку от двери, зажгла свет. Стянула ветровку и сунула ноги в тапочки. Заглянула на кухню, папа сидел за столом, что-то пролистывая на планшете. Увидев дочь, отложил в сторону гаджет и мягко улыбнулся.
— Привет, — Уля чмокнула отца в щеку и присела на соседний стул, — ты чего тут один? Где мама?
— В ванной. Ароматерапия у нее.
— Ясно.
— Вы опять поссорились? — поинтересовался отец.
— Так, — отмахнулась, поднимаясь на ноги.
Ульяна старалась не смотреть на отца. Достала кружку, налила в нее кипяток и кинула ложку растворимого кофе. Если бы это увидела мать, то обязательно бы сказала, что кофе портит цвет зубов и такими темпами дочери вскоре придется бежать к стоматологу за винирами. Мама всегда пыталась уколоть. А после того как Никольская сделала нос, сорвалась со всех цепей, постоянно цепляясь к этому исправленному элементу ее тела.
— Не обижайся. Она просто очень нервничает, эта твоя Одетта не дает ей покоя. Ты же знаешь, как мама когда-то хотела ее танцевать.
Отец поджал губы, стараясь скрыть печаль. Олеся Георгиевна всю жизнь жила балетом, но не имела особых талантов. К сожалению, в ее случае просто упорства оказалось слишком мало. Проходили годы, она не молодела, но продолжала трудиться, хоть и понимала, что теперь-то ей точно ничего не светит.
Ульяна отхлебнула из кружки кофе и вновь вернулась к отцу, только теперь присела напротив.
— Я понимаю, пап, правда понимаю. Но чем дальше, тем хуже. С ней становится невозможно общаться. У нее мания. Это ненормально.
— Ульян?!
— Ладно, прости. Спокойной ночи.
— Спокойной. Кстати, завтра на вечер ничего не планируй.
— А что?