Тесная каморка, даже меньше, чем башня, в которую меня заточил Райно. Я бы подумала, что нищенская, но на полу хороший ковер, стены ровные и оклеены чем-то явно дорогим на вид, мебель очень непривычная, но сложная и новая. И зеркало, зеркало, которое разбилось, огромное, от пола до потолка, вделанное в дверцу шкафа, полного вещей из недешевых тканей Я снова перевела взгляд на странный гриб-лампу, и тут вдруг в закрытую дверь каморки заколотили ногами, а потом и вовсе принялись выламывать.
— Шура, ты там? — кричал новый голос из-за двери. — Отзовись! Открой дверь!
«Мужу позвонили, — растерянно сказал гриб. — Ох, что теперь будет?»
— Какому еще мужу?!
«Моему. То есть теперь твоему. Бывшему».
Тварья мать, лучше бы я просто сдохла, попытка встать окончилась неудачно я вдруг увидела свое отражение в зеркале, поперхнулась воздухом и позорно рухнула в обратно обморок.
Тихая ненавязчивая музыка звучала где-то внутри моей головы. Я прислушалась и с удивлением поняла, что довольно сложная мелодия в какой-то момент нелогично обрывается на полуноте и начинается сначала, замыкаясь в круг. Что это?
— Гипертонический криз, — произнес мужской голос, и музыка прекратилась, что-то звякнуло, брякнуло, словно на деревянный стол поставили металлический предмет.
Руку больно кольнуло, я почувствовала холод входящей под кожу иглы и попыталась дернуться, но безуспешно.
— Можем, конечно, госпитализировать, — как-то кисло ответил мужской голос на чье-то неясное бормотание. — Но сами знаете по ОМС отвезем в районную больницу, а там в выходные только дежурный врач, и тот к вечеру никакой. Ну да сами, в общем, решайте. Давление мы сбили.
— Нет, никаких больниц, — безапелляционно заявила какая-то женщина, судя по тембру немолодая, но очень уверенная в себе. — Там просто некому будет за ней присматривать, и вообще сегодня я еще согласна потратить свое время, но ездить каждый день на другой конец города извините. Вообще, этого следовало ожидать, при таком безответственном отношении ко всему буквально, в том числе и к собственному здоровью. Я всегда говорила…
Противная тетка нудела и нудела, ей отвечали не очень громкие мужские голоса, пару раз кто-то всхлипнул на заднем плане, вроде бы ребенок.
Так. Открыть глаза или пока не стоит?
«Да ничего интересного ты не увидишь, — вздохнул гриб на ножке. Этот голос я уже узнала. — Свекровушка, пьющая кровушку у всех, до кого дотянется. Гадина старая, к родным внукам ей лень ездить, ничего, что их мать чуть не сдохла».
Я недоуменно замерла. Комментарий гриба прозвучал довольно громко и отчетливо, а «свекровушка» и те, с кем она разговаривала, не обратили на него ни малейшего внимания, как будто не слышали.
«Да они и не слышат. Только ты, потому что оказалась в моем теле. Сейчас, подожди, она насосется и отвалится к себе домой, упырица ненасытная, тогда я тебе все расскажу».
Тварья мать, вот это я влипла. Хотя после того, что случилось, вся эта нелепая возня в странной комнате с зеркалом и говорящим грибом не так уж и плохо. Гораздо хуже было бы без остатка раствориться в небытии, после того как зеркальный монстр доел мою магию и принялся бы за душу. А так, выходит, я от него сбежала в куда? В чужое тело?
«В мое, — тут же уточнил гриб-лампа. — В тело Александры Михайловны Петровой, тридцати пяти лет, матери-одиночки двоих сыновей. РСП».
Это что за зверь? РС чего?! И как это мать-одиночка, если есть свекровь? Вдова, что ли?
«Да если бы! — невесело вздохнула лампа. — Вон он, муженек, примчался, как же, бесплатная сиделка-нянька-обслуживалка поломалась! Надо же что-то делать, а то его новой молодой женушке не нужны его детки в ее новой шикарно обставленной квартирке».
Так, погодите. Что-то не стыкуется. Какая, к тварьей матери, новая жена у мужчины, у которого есть старая тьфу, вот эта вот жена всего тридцати пяти лет девчонка совсем! Когда он успел заделать ей двух детей, извращенец? И с какого перепугу тогда она одиночка?! Тварья мать, меня что, занесло в чокнутый мир каких-то пустынных придурков, у которых гаремы?! Хотя и тут не клеится. У пустынников первая жена, да еще родившая сыновей, никогда одна не останется, она же мать наследника. Она, может быть, и старая, но зато старшая! В авторитете. А тут чего-то не похоже.
Лампа-гриб-старая жена тридцати пяти младенческих лет вдруг отчетливо захихикала. Но как-то невесело.
«Нет, у нас современное общество, где никто никому не должен, — пояснила она. — Особенно мужчина женщине. А женщина как раз должна, причем всем. Особенно если она мать».
Эм, тварья дупа, я попала в ад. Тьфу, зараза, так и знала, что ничем хорошим дурацкая придумка сумасшедшего Райно закончиться не могла. Но чтоб настолько?!
— А я вам говорю, оставьте лекарства и рекомендации. Я проконтролирую, чтобы Шура выполняла все предписания. Ей наверняка пойдет на пользу специальная диета, заодно сбросит лишний вес и станет похожа на человека. Что? Глупости, какое еще переутомление? Где она может переутомиться, дома, занимаясь детьми? Короче, не морочьте мне голову, выпишите лекарства и…
— Да нам-то что. Пишите отказ от госпитализации, и дело с концом.
— Дамочка, быстрее пишите, вы и так отняли у наряда кучу времени.
— Вы невоспитанный хам, и я обязательно напишу на вас жалобу! Уходите!
М-да. Похоже, надо открывать глаза и разбираться с этой визгливой старухой, у меня от ее голоса в голове звон и противные оранжевые круги перед глазами. Надеюсь, лампе эта бабка не слишком дорога, как память о бывшем муже?
«Да век бы не видела. Только ее попробуй выставь. Слово поперек скажешь она потом полгода будет припоминать, напакостит, где только сможет, и ни за что не повезет больше младшего ни на кружок, ни к врачу и Вите будет петь в уши, и…»