— Вот помню раньше, — не унимался домовой. — Косу заплетут, платьишко до пят, глаза в пол. А теперь — ноги голые, лица размалеваны, косы растрепанные. Эх…
— Сталина на нас нет, — подсказала я из ванной.
— Не передергивай! — огрызнулся домовой.
— Ты там на бублики не налегай, моралист, — спохватилась я при возобновившемся шуршании.
— Я ж о тебе забочусь. Сладкое портит фигуру.
— Да какая фигура. — Фыркнул Федя. — Она скоро прозрачнее меня будет.
— А ты не встревай, когда старшие разговаривают. — разозлился домовой.
— А я твой хозяин, — напомнил дух.
— Ну и что? — пожал плечами Сеня.
— А то, — выдохнул призрак.
Я с лету впрыгнула в свои любимые балетки и, подхватив телефон и сумку, кинулась к двери.
— До вечера. Пожелайте мне удачи, — с порога крикнула я.
— Удачи, — одновременно гаркнули мне в ответ.
Когда Федя и Семен цапаются, держаться надо подальше. Эти их стычки и пугали прежних владельцев, поодиночке ребят выдержать еще можно, но две сущности в гневе- это ураган. Мало кто может сохранить трезвость ума, живя в таком дурдоме, как я. Но у меня получается. Или мне это кажется? Ну, впрочем, в случае чего это выяснить не сложно, тут, говорят, недалеко и психбольница имеется. Так что, если что, мне помогут. Но надеюсь участь быть привязанной к койке постигнет меня не скоро… очень надеюсь что никогда.
Сегодняшний путь к метро был лишен вчерашнего экстрима. Мои истерзанные каблуками стопы радостно шлепали по колдобинам в удобных тапках. Утро было свежим и солнечным, высаженные перед домами клумбы радовали буйством красок и ароматов. Под аккомпанемент рыданий родители тащили своих чад в детский сад, детишки постарше угрюмо плелись в школу походкой свежеиспеченных зомби. Зомби постарше (то есть люди взрослые) так же угрюмо тащились к метро. В этой сонной толпе я выделялась как рыжий клоун на официальном приеме. За период своей безработицы я успела выспаться на годы вперед, жара меня радовала почти всегда, а наличие возможности снова быть и работать в компании живых людей сводило на нет плохое настроение. Так я и ввалилась в вагон метро, излучая позитив и энергию, чем немало раздражала всех окружающих. Вагон качнулся и, спрессовав всех еще плотнее, двинулся в путь.
Выскочив из метро я бодрым шагом направилась к своему новому месту работы. Навстречу мне неслись яркие вывески гламурных магазинов и кафе. Главную улицу Киева я не люблю, безвкусная роскошь и совковый шик напрочь убили те остатки аутентичности и исторический дух старого города. Когда-то Крещатик называли «маленьким Парижем», но увы, любовь советских архитекторов к масштабам не пошла на пользу этой улице. Красиво, помпезно, впечатляюще — но мне милее изящество и сдержанность. Последний гвоздь в могилу вбил предпоследний мэр, решивший облагородить Крещатик, утыкав его всякого рода фигурками, как дачный дворик райкомовского работника. Опять же, красиво, но уже не то. Или это я какая-то не такая? Приезжим вот нравится…
Мое радостное настроение балансировало на грани буйного помешательства, меня так и подмывало с визгом промчаться по улице и перетискать всех встречных прохожих. Такое со мной бывает редко, но если уж бывает — то на полную катушку. Я свернула за «Бессарабкой» и двинулась к сверкающему на солнце зданию. Эх держись, работа, сейчас я за тебя возьмусь!
В холл я уже не робко вплывала, а, зная, что меня ждет, заранее набрала скорость и, промчавшись мимо поста охраны, влетела в лифт на всех парах, едва не размазав по зеркальной стене напомаженного типа в дорогущем костюме. Мужчина смерил меня пренебрежительным взглядом и, отвернувшись к зеркалу, поправил и без того идеально уложенные волосы (уверена, раз сотый за день). Терпеть не могу таких типов, хотя и признаю, что такой типаж нравится многим девушкам. Этакий журнальный плейбой, смоляно-черные волосы, томный взгляд, ровный загар, маникюр. Глазами я вижу красоту таких мужчин, но из эмоций они вызывают у меня лишь насмешку, попади с таким в переделку и не знаешь, самой спасаться или кавалера выручать. Лифт весело тренькнул, и я, глубоко вдохнув, выплыла в холл уже знакомого офиса. Мужчина, кстати, вышел следом за мной. С тем же удивленно-пренебрежительным видом. Так мы и брели до заветной двери в интригующем молчании, мучимые разными вопросами, но на одну и ту же тему.
— Могу я Вам чем-то помочь? — прозвучал у меня за спиной вкрадчивый голос, когда я схватилась за ручку на двери приемной.
— Я на работу! — выдала я тоном нищенки, случайно застуканной в барских хоромах. — Я новый референт.
— Кто? — в голосе «красавчика» слышался то ли смех, то ли гнев.
— Референт, — спокойно и с достоинством повторила я.
— Кто? — бледнея, выдохнул мужчина. — Кто Вас взял?
— Кирилл Олегович Лесовой, — фыркнула я.
Эффект был достигнут и, пользуясь минутным замешательством собеседника, я вьюнком прошмыгнула на свое рабочее место; достигнув цели, для верности я шлепнула сумку на стол. Хлыщ еще пару раз покосился на меня и скрылся за одной из дверей. Только сейчас я заметила, что в приемной две двери в два разных кабинета. Мой знакомый брюнет прятался за дверью с надписью «М. Г. Хрустинский», ни должности, ни звания. По соседству была дверь с табличкой «К.О. Лесовой», туда я и направилась. Мой начальник был на месте и увлеченно копался в куче каких-то бумаг, лежащих на столе.
— Доброе утро, — тихо, почти по-детски пролепетала я. Да что это со мной? Я взрослая (ну хорошо, почти взрослая) женщина, а веду себя как сопливая девчонка.
— Ася! — Кирилл, приветливо улыбаясь, двинулся ко мне. — Ты пунктуальна как часы.
— Я решила не усугублять уже произведенное впечатление еще и опозданием, — улыбнулась я.
— Ну тогда пойдем, я тебе все здесь покажу, — Кирилл распахнул дверь, приглашая на экскурсию.
— Значит я еще могу и не подойти?