Чудовище… оно выходит за дверь, и Сунила обдаёт холодным утренним ветром. Кажется, вечером и то было теплей. А этому существу словно бы всё равно. Но почему он голый по пояс?
Ладно… Сунил касается своей шеи. И чувствует зачерствевший край воротника – это явно засохшая кровь. А ковёр на полу красный, наверное, чтобы пятна не так бросались в глаза.
Как только дверь на крыльцо закрывается, в комнате открывается ещё одна – в стене за широкой кроватью, и с подносом в руках появляется видимо тот самый Ману, владеющий огнём. На нём всё ещё надет узкий фрак, а вот недостающие до плеч тёмные волнистые волосы теперь кажутся не совсем чистыми. Впрочем, кто ждал чистоплотности от этих существ, притворяющихся людьми?
– Вам бы ковёр-то убрать… пол отмывать проще будет.
– Не твоё дело.
Да как эта тварь смеет тыкать человеку?!
Сунил удивлённо смотрит на поставленный перед носом поднос. Поставленный на пол. Как какому-то псу. А саубха уже разогнулся и направился обратно к двери.
– Хорошо устроились, да? Прикидываетесь людьми… да кем вы себя возомнили?!
Ману замирает на месте, оборачивается и, медленно ступая, возвращается. Опускается на корточки, складывает руки на колени и заглядывает в глаза. Слишком близко. Сунил отталкивается от пола, но его рывком хватают за ворот и подтягивают к себе так, что руки беспомощно повисают вдоль тела.
А этот демон силён, хотя не будь Сунил столь вялым…
– А вы, люди, что о себе возомнили?! Ладно дворяне, с рождения считающие всех прочих существами низшего сорта, но ты-то? Самого наверняка с детства мешали с грязью – вот и ищешь на ком отыграться?! Тебе заплатили! Тебе почти не причинили вреда! Так что жри свой завтрак, бери деньги и убирайся!!!
Пальцы Ману разжимаются внезапно, но Сунил умудряется выставить руки перед собой и не рухнуть мордой в исходящую паром кашу. Кашу с небольшими кусочками мяса.
Громко хлопает дверь.
Перед глазами темнеет. Завалившись на спину, Сунил накрывает их рукой. Кто-кто, а ищет на ком отыграться тут явно не он. Но может и правда не стоило так заводиться? Просто эти странные ощущения в теле и пережитый вечером страх – Сунил действительно в полном смятении. К тому же он и так устал слышать каждый день эти: «подай», «принеси», «да как до тебя не дойдёт, деревенская бестолочь?!» – а теперь ещё и какое-то отродье ведёт себя с ним словно с неблагодарной скотиной. Есть от чего разозлиться.
А ведь мама предупреждала, что в столице живут одни эгоисты, и что он сам станет таким.
Но чудовище, живущее среди людей и питающееся ими – это трудно принять. И с этим нужно что-то сделать… наверно…
Хотя зачем? Разве у него своих проблем не хватает?
Тем более, что он сейчас уйдёт и никогда больше не увидит этого монстра.
Не увидит…
Что, правда?
***
Жарко. Так жарко, что хочется завопить. Но воздуха нет, совершенно. Перед ним лишь белая спина на чёрных как смоль простынях. И изогнутая и словно выточенная из алебастра нежная шея. Свет играет в коротких волосах и заставляет их светиться серебром. Сунил сжимает в руках костлявые бёдра и всё глубже и всё неистовее проникает внутрь этого безумно прекрасного тела, подчиняет его, заставляет выгибаться, стонать и хрипеть, цепляться за простыни и бесстыдно выпячивать зад.
А потом кто-то бьёт его по затылку.
– Да как вы смеете спать, Сунил Райлаш?
– Простите, Инджин-инха…
Глаза слипаются. В этом огромном зале, набитом столами и сидящими за ними учениками, когда вокруг стучат молотки и скрипят натягиваемые пружины – как он вообще мог уснуть в подобном гаме? Да ещё и приснилась какая-то чушь. Уже прошло два дня… Вчера Сунил до вечера провалялся в кровати, да и встал только из-за голода, сжигающего изнутри. Но сегодня самочувствие намного лучше, и всё же он отключился.
Сколько же крови эта скотина выжрала из него?!
День тянется невероятно долго. Не так сильно хочется спать, сколько просто лечь и не двигаться, и не думать ни о чём. Но мысли сами собой возвращаются к тому странному существу, к его образу, сияющему белизной даже в утренней серости. И назвать его нечистым уже не получается даже про себя.
Что происходит?
Может, так и сходят с ума?
А что, очень даже правдоподобно. Если допустить, что мать этого паршивца обладала такой же привлекательностью, не удивительно, что папаша забыл про тысячелетнюю историю ненависти к демоническим ублюдкам, а потом и вовсе сдох, оставив отпрыску всё своё богатство. Впрочем, особняк у них так себе… Сунил видел побольше и побогаче. Но, наверное, хватит думать об этом. Что было – то прошло. И впереди его теперь ждёт месяц безбедной жизни: учеба оплачена, да ещё и осталось, чтобы покупать сладкие пончики каждый день у рынка. И даже на пару кувшинов вина – проставиться Лале. Не подвела старушка. И ведь предупредила, что будет опасно. Только надо бы ей посоветовать осторожнее выбирать людей перед тем, как посылать в особняк. Так ведь можно и на ярого ненавистника нечистых нарваться, такого, которому магический приказ молчать не помешает привести стражу к тому дому. Да любые чары со временем теряют силу, так что та парочка очень сильно рискует.
– Эй, Су, к тебе пришли.
Очнувшись и обнаружив, что уже полностью расковырял ложкой рыбную запеканку, но так ещё ничего и не съел, Сунил вяло поднимает голову к подошедшему. Сосед по комнате.
– Кто?
– Ну тот… ты знаешь.
– А…
Объявился, значит, сукин сын? Сунув в рот пару ложек рыбно-яичного месива, Сунил оставляет тарелку на конце длинного деревянного стола и плетётся в комнату. Он бы побежал, но сил на это пока ещё нет.
– Привет, Райлаш, – стоит переступить порог, заявляет рассевшийся на его кровати коротышка в бархатном камзоле и плаще. – Как жизнь?
– И вам здравствуйте, господин Викрам, – Сунил прикрывает за собой дверь. – Вашими стараниями чуть по миру не пошёл босой и бледный.
– Да ладно! Слышал, ты за учёбу заплатил? А она тут, раз берут всех без разбору, кусается, не так ли?
На круглом лице щёголя глуповатая улыбка, только насколько она обманчива Сунил знает не понаслышке.
– Вам опять нужна моя помощь?
– Помощь, говоришь…
Теперь Викрам вздыхает и, закинув ногу на ногу, сплетает пальцы на колене. Вид у него становится ну очень скорбный.
– Что-то случилось?
– Да вот, – новый вздох. – Говорят, выручка за последний раз пропала. Говорят, приходил Райлаш. Говорят, уходил очень расстроенным. И говорят, откуда-то вдруг взял деньги на оплату учёбы – и, ты только представь, сразу после пропажи… Папенька очень зол. Так что, Райлаш, давай не будем поднимать шум, и ты вернёшь всё по-хорошему?..
– Бред какой-то!
– Правда?
Викрам участливо приподнимает брови, а голос-то прямо сама невинность, словно сейчас встанет, извинится, что потревожил, и спокойно уйдёт. Но Сунил в курсе, что этот щёголь никогда никому не верит на слово, и никогда не ходит один. Поэтому твёрдо и спокойно отвечает:
– Правда.
Но понимает, насколько это бесполезно.
– Не упрямься, Райлаш. Ты не хочешь, чтобы кому-то стало известно, чем промышляет ученик этой мастерской? Возможно, на репутацию Инджина тебе и плевать с высокой колокольни, но ведь за такое и казнить могут… смекаешь?
Вот спасибо, раскрыл глаза! А то ведь Сунил ни сном, ни духом, что нелегальная торговля зачарованными зельями запрещена не только в Интертеге, но и во всём мире! Но не будь эта работёнка такой опасной – за неё бы так хорошо и не платили, как делает это семья Викрама. Не та семья, конечно, которая настоящие мама и папа, а та, что связана нерушимыми узами соучастия. И Сунил Райлаш стал членом этой семьи полгода назад, когда взялся отнести некий ящик по некому адресу. Ведь никто не подумает на ученика мастерской, что тот занимается доставкой не от своего мастера?.. Но вот чтобы пропала выручка… Не магазин же у них, в самом деле. Когда Сунил приходил в то место, которое все зовут складом, его развернули ещё на пороге, заявив, что работы нет. Вот и всё. Но воровство в семье – это такое преступление, за которое властям на выдают. За него отправляют на дно Ядовитого океана, крепко связав верёвкой. А если вести туда провинившегося долго или дорого, просто отправляют в вольер с натасканными против людоедов псами – и тогда от него не остаётся ничего, кроме обглоданных костей, так как кормят этих собачек очень и очень редко.