— Погоди-погоди, Гермиона, думаю, что нам нужно встретиться и поговорить. Скажи, где ты живёшь?
— В Гилфорде*.
— А я сейчас в Литтл-Уингинге. Это ведь совсем недалеко.
— Да, точно. Прости, Гарри, а ты сможешь добраться до Гилфорда? Боюсь, мама и папа не отпустят меня одну в соседний город. А на поезде здесь недалеко…
— Не волнуйся, доберусь, — ответил я. — Где встретимся?
— Я встречу тебя у вокзала. Если хочешь, можем посетить сад Уизли** и замок…
— Сад… кого? — поперхнулся я.
— Гарри, этот сад заложил Джордж Фергюсон Уизли в 1878 году, а после его смерти сад купил Томас Хантери и сделал из «Дубовой рощи» настоящий райский уголок…
— А, понятно, спасибо. Только я буду не один. Со мной будут кузен Дадли и друг Ник.
— Они тоже волшебники?
— Да. И тоже идут в Хогвартс в этом году.
— Здорово! — обрадовалась Гермиона. — Конечно, я буду только рада!
Мммм. Похоже, у этой Гермионы, как и канонной, не так много друзей. Но это и понятно. Увлечённость книгами и слишком развитый интеллект не очень-то способствуют дружбе со сверстниками. Но это не страшно, главное всё направить в правильное русло. И нет, я не собираюсь делать Гермиону своей близкой подругой. Хотя бы по той причине, что это будет опасно и для неё тоже. А вот статус Новой Крови, находящейся под покровительством Рода Блэк, объяснит наше общение во внеурочное время. И да, стоит постараться, чтобы ЭТА Гермиона не встретилась с троллем. Мне кажется, что её преданность Гарри и Рону сродни запечатлению на тех, кто спас тебя от смерти. Не надо мне такого запечатления. Пусть будет самодостаточной и свободной в делах и поступках. Как-то так…
Договорившись о встрече с Гермионой, я повесил трубку и повернулся к Дадли и Нику:
— Ну что, поехали в Гилфорд? Гермиона живёт там. Только давайте я сначала проверю ваши палочки. Никки, я тебе доверяю, но что мне зря Сири артефакт давал, что ли?
Так что мы прогулялись до ближайших кустов, и я достал сканирующий артефакт Сири. Артефакт представлял собой тонкий диск на цепочке, покрытый с двух сторон сложными рунами. Как объяснил мне Сири, диск нужно было приложить к рукоятке палочки и подождать несколько секунд. Если руны начинали светиться зелёным светом — с палочкой всё было в порядке. А вот если они краснели — тогда беда. И чем темнее был красный цвет — тем хуже.
К счастью, с палочками Томми-Ника и Дадли всё было в полном порядке, но тем сильнее меня стало одолевать нехорошее предчувствие по поводу палочки Гермионы. Поэтому мы быстренько отправились на вокзал и, купив билеты, ждали поезда совсем недолго. По российским меркам такой поезд назвали бы, скорее, электричкой, но в Англии все поезда именовали одним словом — trains. И большинство из них было с длинными вагонами, заполненными сидячими местами. Мы, естественно, купили билеты подешевле и заняли кресла друг напротив друга с общим столиком. Пассажиров в вагоне было немного, так что Ник и Дадли без помех сумели мне рассказать о случае в лавке Олливандера.
— Пришли мы в эту пыльную лавчонку, — начал Дадли, — позвонили. Заходим — никого. И вдруг этот странный старик…
— Олливандер, — подсказал Томми-Ник.
— Да, Олливандер, — повторил Дадли. — Так вот, этот самый Олливандер как выскочит… словно из ниоткуда. Мама аж за сердце схватилась… и давай его отчитывать.
Я хмыкнул. Представляю, каково было чистюле Петунье зайти в пыльную лавчонку Олливандера. Да ещё сам Гаррик со своими дешёвыми приколами.
— Ну, — продолжил Дадли, — он извинился и давай спрашивать всякую ерунду… типа, какой рукой я колдую. А я стою, линейка вокруг летает, и никак понять не могу — как я могу ответить, какой рукой колдую, если в жизни не колдовал с этой дурацкой палочкой. Ну вот, линейка полетала-полетала, Олливандер что-то побухтел про то, что это палочка выбирает волшебника… а потом давай коробочки на прилавок выкладывать. Точнее, он их магией призывал. Круто, ничего не скажешь. Много коробочек, штук двадцать или тридцать. И давай мне палочки совать да о том, из чего они сделаны и что там внутри, разглагольствовать. Машите, — говорит, — мистер Дурсль, машите. А как будет отклик — значит, палочка вам подходит. Я и машу, как дурак. От одного отклика стекло вылетело, от другого пол треснул… Штук двадцать уже перепробовал — всё не те. Не чувствую я их… А уже под конец он мне эту палочку предложил… — тут Дадли погладил кобуру, пристёгнутую к запястью. — Сказал, что это ель и волос единорога. Я махнул, рука словно потеплела, а из палочки целый салют из воздушных шариков вылетел. Я и говорю — вот эта моя. А старый пень нахмурился и отвечает — нет, думаю, что вам вот эта лучше подойдёт. Клён и перо феникса… берите, говорит, мистер Дурсль, не стесняйтесь. А я головой мотаю, не хочу с предыдущей палочкой расставаться. И, по правде сказать, не нравится мне эта… с пером феникса… не нравится и всё. Ну, думаю, возьму, махну разочек, он увидит, что палочка мне не подходит, и отстанет.
— А я смотрю на весь этот цирк с конями, — продолжил Томми-Ник, — и чувствую, что что-то здесь не то. Предыдущая палочка из ели Дадли идеально подошла, что ещё Олливандер хочет. А потом посмотрел на палочку… и мне вдруг так мерзко стало. Такое чувство, что это не палочка, а клубок склизких червей, противных до ужаса. И я как крикну: «Дадли, не бери! Она неправильная!» Олливандер так злобно на меня взглянул… Потом рассмотрел палочку в большую лупу, что у него на прилавке лежала, и кивнул в знак согласия. Он сказал, что палочка с пером феникса ещё не завершена, и что он дал её Дадли по ошибке. И продал ему палочку из ели. За десять галеонов, между прочим.
— Понятно, — кивнул я. — А ты себе палочку тоже у Олливандера купил?
— Ну да, — ответил Томми-Ник. — Виноградная лоза и сердечная жила дракона. Довольно сильная палочка, хоть и не слишком гибкая.
Ого… А Томми-то досталась палочка канонной Гермионы. А вот что Олливандер подсунул девочке — и предположить боюсь. К тому же, мне необходимо проверить палочку Гермионы, и чем быстрее, тем лучше.
— Ник, есть идеи по поводу того, что это вообще могло быть?
— Есть, — кивнул Томми-Ник. — Но она может показаться тебе абсолютно неправдоподобной. Думаю, что палочки, предназначенные для магглорожденных — воровские палочки.
— Не понял… — дружно удивились мы с Дадли. И правда, что это за «воровские палочки»? Почему Сири мне ничего на этот предмет не объяснил?
— Я вычитал это в одной книге, которую купил на Косой аллее. Там есть такая забавная лавочка, а владеет ею очень милая старушка.
— Миссис Дагворт? — спросил я.
— Точно, — отозвался Томми-Ник. — Ты тоже заходил к ней?
— Заходил, — согласился я. — У неё можно купить интересные книги и недорого.
— Вот я и купил, — хмыкнул Томми-Ник. — Приличные маги эту писанину бы в руки не взяли, но ты не поверишь, вопрос повышения продолжительности жизни волновал не только Фламеля.
— Продолжительности жизни? — удивился я. — Каким образом это может быть связано с палочками?
— Был такой артефактор и чернокнижник — Герберт Аврилакский. Тоже специализировался на изготовлении волшебных палочек. Между прочим, был знаком и даже вроде бы дружил с Гермием Трижды Величайшим…
Я насторожился. Это имя, периодически появляясь на моём жизненном пути, пока ещё ни разу ничего хорошего не предвещало.
— Так вот, Герберт Аврилакский очень любил своего единственного сына Герхарда, но юноша пострадал от проклятия и медленно умирал. Ничто не могло ему помочь, и тогда Герберт стал продавать особые волшебные палочки. Он делал для них некую специальную сердцевину… какую — неизвестно, и каждая из проданных им палочек стала источником магии и жизненной силы для его сына. А те маги, которые получали подобные палочки, постепенно слабели. Кроме этого, у них заметно портился характер, усиливались самые худшие черты, маги становились злобными и нетерпимыми к любому мнению, кроме своего собственного и, в конце концов, гибли в поединках. Тогда были суровые времена… Так Герберт Аврилакский продлил жизнь сына на целых пятнадцать лет. Сын нашёл жену, у него появились дети.