Его разбудил сердитый голос Менд и он, решив что проспал, попытался сбросить покрывало. Но он практически не смог пошевелиться — так хорошо его укутали одеялом на его кровати. Но потом давление повязки на голове и тупая боль в ноге напомнила ему о недавних событиях.
— Рождение? — крикнул он.
— Нет, — добрым голосом сказала Менд. Прохладной рукой она дотронулась до его лба. — Хотя кое-кто уже ни на одно рождение не попадет. — Жестко добавила она.
Киван посмотрел за нее и увидел нахмуренную Госпожу Вейра.
— Киван, может, ты расскажешь мне, что там произошло возле бункера? спросила Лесса ровным голосом.
Теперь он припомнил Бетри, и ссору из-за совка, и… Что там Менд сказала об отсутствии на Рождении? Как бы он ни ненавидел Бетри, он не хотел, чтобы благодаря его болтовне Бетри выкинули из кандидатов.
— Ну же, парень, — в голосе Лессы сквозило нетерпение. — Я просто хочу и от тебя услышать о том, что произошло. Менд говорит, что послала тебя за черным камнем. Бетри, да и практически всех из пещер послали с подобными поручениями. Что случилось?
— Бетри отнял у меня совок, а я еще не загрузился.
— Но совков много. Что он тебе говорил?
— Что он слышал новости.
— Какие новости? — удивилась Лесса.
— Что… что… произошли изменения.
— Он это и сказал?
— Не совсем это.
— Что он сказал? Давай, парень, те же знаешь, что я это уже от всех слышала.
— Он сказал, чтобы я сам угадал новости.
— И ты поверил этому вруну? — раздражение вернулось к Лессе.
— Лесса, припомни вчерашние разговоры за ужином, — сказала Менд. Конечно же, мальчик решил, что его устранили.
— В результате чего у него поврежден череп и нога, — Лесса дотронулась до его руки. — Не переживай, Киван, ты еще будешь на других Рождениях. А вот Бетри — уже нет. Есть некоторые правила, обязательные для всех претендентов и его поведение доказывает, что он не достоин жить в Вейре.
Она улыбнулась и вышла.
— Я все еще претендент? — быстро спросил Киван.
— Конечно же, милый, — уверила его приемная мать. — Бальзам помогает? спросила она и, когда он кивнул, добавила: — Ты отдыхай. Я принесу тебе немного отличного бульона.
В любое другое время он наслаждался бы такой заботой, но сейчас он лежал и очень переживал. Бетри выгнали. Интересно, другие думают, что это его, Кивана, вина? Но все были там! Бетри спровоцировал ту драку. Его тревога усилилась, когда он услышал возбужденную беготню за занавесью. Но никто не заходил в спальню, которую он делил с пятью другими кандидатами. Должен же хоть один из них сюда зайти. Нет, все они избегают его. И было еще что-то не так, но он не мог понять что.
Менд вернулась с бульоном и хлебом с ягодами.
— Менд, почему никто ко мне не заходит? Я что-то сделал не так, да? Я не хотел, чтобы Бетри вышвырнули.
Менд успокоила его, сказав, что все заняты на полуденных работах и на него никто не держит зла, просто они дали ему шанс отдохнуть в тишине. От бальзама он стал сонливым, и ее слова показались для него достаточно правдивыми. Он позволил своим опасениям улетучиться. До тех пор, пока он не услышал гул. На самом деле гул он почувствовал своей воспаленной головой и поломанной ногой. Гул все нарастал. В непрочном сознании Кивана укрепились два понятия: в комнате на вешалке все еще висит бела туника претендента, и драконы всегда гудят, когда кладка начинает проклевываться. Рождение! А он прикован к постели.
Горькое, сильное разочарование захлестнуло его. Даже тихий голос, обещающий ему другие возможности, не смог победить сокрушительную депрессию. Это Рождение очень много для него значит! Это шанс доказать всем, от Менд до К'ласта и Л'вела, даже Предводителю, что он, Киван, достоин стать всадником.
Он покрутился в постели, борясь с душившими его слезами. Всадники не плачут! Всадники учатся жить с болью.
Боль? Нога практически не болела, когда он крутился на кровати. Голова немного отяжелела от повязки. Он уселся, несмотря на то, что от действия бальзама пришлось напрячься. Он пощупал поломанную ногу — коленка работала нормально. На самом деле, он вообще ничего не чувствовал там, где была сломана кость. Он осторожно качнулся и стал на ноги. Стены комнаты вдруг поплыли вокруг него. Он закрыл глаза, что вызвало новый приступ головокружения и пришлось схватиться за стену.
Киван сделал осторожный шаг, подтянув поломанную ногу. Несмотря на действие бальзама, она болела, но что боль для всадника?
Никто ведь ни сказал, что ему нельзя быть на Рождении.
Держась за стену, он скинул с себя пижаму. Протянув руку, он сорвал с вешалки белую тунику. Продев сначала одну, а потом вторую руку в отверстия, он натянул тунику через голову. Слишком плохо на поясе. Но он не может ждать. Он проковылял к двери и уцепился за занавесь, чтобы устоять. Переносить вес на больную ногу было очень трудно, и Киван решил, что без костыля он далеко не уйдет. Внизу, возле бассейна для стирки он увидел один из длинных багров, которыми достают одежду из горячих котлов. Но багор был внизу, а он уровнем выше. И никого рядом, чтобы попросить помощи — сейчас все были на Площадке Рождений, нетерпеливо ожидают, когда проклюнется первое яйцо.
Гудение усиливалось и ускорялось, указывая, что осталось очень мало времени и если Киван хочет успеть присоединиться к счастливым мальчикам, выстроившимся вокруг трескающихся яиц, он должен поторопиться. Но если он поспешит по сходу, то наверняка упадет.
Конечно же, можно просто ползти на заднице так, как этот делают маленькие дети. Он уселся, невольно простонав, когда тупая боль из ноги отдалась в ране на голове. Сжав зубы и сморгнув слезы, Киван пополз по сходу. Внизу ему пришлось немного подождать, пока восстановилось дыхание. Он стал на одну коленку, протянув перед собой больную ногу. Как-то он сумел подняться, но комната перед глазами покачнулась, и он чуть не упал. Изогнутый багор оказался недалеко от него, но, казалось, прошла целая вечность, пока он до него добрался. И в этот момент гудение прекратилось! Киван выкрикнул что-то и отчаянно захромал через чашу Вейра. Никогда еще расстояние между жилыми пещерами и Площадкой Рождений не было таким огромным. Никогда еще в Вейре не было так тихо. Похоже, что все люди и драконы, наблюдавшие за Рождением, дружно затаили дыхание. Даже ветер не гудел в крутых стенах чаши. Единственными звуками, нарушавшими тишину Вейра, было прерывистое дыхание Кивана и глухой стук палки по утрамбованной земле. Иногда он прыгал на одной ноге, пытаясь удержать равновесие. Дважды он падал в песок и, опираясь на палку, поднимался. Его некогда белая туника вся покрылась грязными пятнами. Один раз он упал так, что пришлось немного полежать, прежде чем прояснилось в глазах, и можно было идти дальше.
Тогда он услышал первый дружный выдох толпы, охи, приглушенные восклицания и шум возбужденного шепота. Первое яйцо раскололось, дракон выбрал себе всадника. Отчаяние Кивана увеличилось. Неужели он никогда не дойдет до Площадки?
Еще одно дружное приветствие и поток взволнованных аплодисментов поощрили Кивана на большие усилия. Если в ближайшее время он не доберется туда, там не останется свободных новорожденных драконов. С этими мыслями он шагнул на песок Площадки Рождений, моментально обжегший его голые ступни.
Никто не заметил его появления. Киван смог увидеть только спины семидесяти кандидатов, окруживших кучку яиц. Опять раздались аплодисменты еще один дракон прошел Запечатление. Внезапно в стене из человеческих спин образовался большой разрыв и Киван в первый раз увидел яйца. Ни одно из них не осталось целым, и он увидел счастливых мальчиков, стоявших около неуверенно покачивающихся дракончиков. Он даже услышал ровное урчание новорожденных и их резкие протестующие выкрики, когда они неуклюже падали в песок.
Вдруг он пожалел, что покинул свою кровать и пожелал очутиться подальше от Площадки Рождений. Теперь все смогут увидеть его неудачную попытку. Поэтому он быстро заковылял в полутьму у стен Площадки. Нельзя, чтобы его заметили.