Переглянувшись, полисмены наконец решили объяснить, почему они здесь.
– В выходные кто-то ворвался в этот офис, сэр.
Миссис Эдамс обнаружила это, придя на работу сегодня рано утром. Она нас и вызвала.
– Какая разница? Теперь это не имеет никакого значения, – сказала леди, заметно бледнея.
– Там полный разгром, – продолжал полицейский, – но миссис Эдамс не знает, что украдено. Мы ждали вашего брата, чтобы он мог нам сказать.
– Господи, Боже мой, – судорожно повторяла Аннет.
– Здесь есть кто-нибудь еще? – спросил я ее. – Может быть, кто-то сделает вам чай? – “Прежде чем ты упадешь в обморок”, – добавил я про себя, но вслух не сказал.
Аннет едва заметно кивнула, показав глазами на дверь, расположенную напротив стола. Я решительно направился туда и попытался ее открыть. Она не поддавалась – ручка не поворачивалась.
– Она электронная, – слабым голосом объяснила Аннет. – Необходимо знать правильный номер...
Она откинула голову на спинку кресла и сказала, что не может вспомнить, какой номер должен быть сегодня: его часто меняли. Она вроде бы прошла через дверь с полицейскими, и та захлопнулась за ними.
Один из полисменов, подойдя к двери, решительно забарабанил по ней кулаком с криком “полиция”, что тут же возымело желаемый эффект. Он без обиняков заявил возникшей в дверном проеме молоденькой женщине о том, что ее босс скончался, что миссис Эдамс чуть не упала в обморок и ей бы очень не помешал сейчас горячий, крепкий и сладкий чай.
Ужаснувшись, молодая женщина удалилась, унося с собой страшную новость, полисмен блокировал электронную дверь, приставив к ней взятый из-за стола дежурного стул, чтобы она не закрылась.
Я получил возможность получше разглядеть обстановку, которая сначала показалась мне сплошь серой. На светлом зеленовато-сером ковре стояли угольного цвета кресла и черный матовый стол некрашеного и неполированного дерева. Чуть сероватые стены были увешаны многочисленными геологическими картами в рамках, одинаковых по размеру, черных и тонких. Прижатая стулом дверь и другая такая же, но еще закрытая были покрашены в тот же цвет, что и стены. Все это, освещаемое утопленными в потолок лампами, выглядело и лаконично, и изысканно являясь правдивым олицетворением характера моего брата.
На миссис Аннет Эдамс, которая все еще не могла прийти в себя от такого количества неприятностей в понедельник утром, была угольно-серая юбка, кремовая блузка и жемчужное ожерелье. Темноволосая, она выглядела лет на пятьдесят, и, судя по остановившемуся взгляду, я решил, что ее смятение никогда не пройдет.
Молодая женщина вскоре вернулась с ярко-красной дымящейся чашечкой, и Аннет Эдамс послушно сделала несколько глотков, слушая, как полицейские рассказывали мне, что преступник поднялся сюда не в том главном лифте, что для посетителей, а в другом, в глубине здания, которым пользовались служащие расположенных на всех этажах офисов. В него можно было войти с заднего вестибюля, который, в свою очередь, выходил во двор, где стояли машины, то есть где сейчас предположительно ждал Брэд.
Бандит скорее всего проехал на десятый этаж, забрался по служебной лестнице на крышу, ухитрился спуститься снаружи на восьмой и, разбив окно, проник внутрь.
– Что значит “ухитрился”? – спросил я.
– Мы не знаем, сэр. Как бы там ни было, он не оставил следов. Возможно, он воспользовался веревкой.
Полицейский пожал плечами.
– Мы там еще внимательно не смотрели. Мы решили узнать, что пропало, прежде чем.., э... Понимаете, нам бы не хотелось тратить время на всякую чепуху.
Я кивнул. “Вроде пропавших ботинок Гревила”, – добавил я про себя.
– Здесь, в окрестностях Хэттон-Гарден, повсюду ювелирные магазины. Нам то и дело звонят по поводу взломов и ограблений.