Ладно, не всем людям живётся хорошо. И лично Джи ничего против свободы для угнетённых не имеет. Например, тот же Сунил – не будь он пажом, имей он возможность выбирать – стал бы библиотекарем или писцом, или даже настоящим писателем… и не умер бы там, в пустом коридоре, совершенно один.
Но Рохан – спаситель? Рохан – освободитель?.. Да разве способен тот, кто убивает невинных, сделать хоть что-то хорошее? Или его справедливость и спасение направлены лишь на чернь?! Даже звучит очень глупо.
Но какими бы благими не были его цели – это не значит, что всё можно простить.
Так странно. Джи уже и забыл: он согласился отправиться в Интертегу лишь потому, что при одной только мысли о мести становилось легче дышать, а воспоминания о смерти матери и чувство вины – отступали. Ведь он мог тогда выскочить из укрытия, сделать что-нибудь… и кто знает, быть может, у владеющей магией королевы появился бы шанс… Нет, хватит. Если снова начать думать об этом, остановиться будет уже невозможно. Как невозможно остановить оползень, даже если он вызван лишь маленьким камнем. Но как же больно от этих мыслей! И единственный способ сбежать от них – вновь подумать о мести. Замкнутый круг.
Но месть… в конце концов, ведь императора необязательно именно убивать.
Нет, не следует загадывать наперёд. Сначала нужно сосредоточиться на том, чтобы выйти отсюда. Хотя, даже не так – достаточно получить возможность покидать это место. В замке Зоа Джи часто натыкался на разные каморки, где сплетничали слуги, или подслушивал разговоры вельмож – не то чтобы специально, просто на него обращали мало внимания. И не исключено, что ему и здесь удастся стать таким же незаметным и узнать что-нибудь важное…
Страшно. Сейчас, когда Джи думает об этом, всё кажется вполне выполнимым. И даже безопасным. Ведь если он станет ближе к императору, к нему уж точно не посмеет прийти какая-то стража.
Но сможет ли он?
Хватит ли сил?
***
Когда Джи открывает глаза, в лампе горит уже свежее масло, а ещё на столе стоит кувшин с утренней порцией воды и несколько тарелок и чашка. И судя по тому, какие они холодные – время уже ближе к обеду. Надо же, он всё же заснул, да ещё так крепко, что даже не услышал, как приходил слуга.
А если бы это был кто-то ещё?..
Нет, хватит. Сначала надо поесть и привести себя в порядок. Вон и одежда… А потом…
Обед приносит Лал. Но когда тот уже заканчивает собирать пустую посуду и разворачивается к двери, сидящий на кровати Джи выпрямляет ногу и загораживает ему дорогу.
– Г-господин Ситар? – противно испуганно косится на него существо, не способное даже толком расчесать свою сальную чёлку.
– Я хочу видеть Джохара.
– С-смотритель занят… он не сможет прийти…
– Не сможет? Или не захочет?
Слуга почти не дышит. Может, стоит быть с ним помягче? В конце концов, до сих пор тот не причинял Джи зла по собственной инициативе…
– Но ты можешь ему передать?
– Да, конечно, г-господин Ситар!
Задерживать его и дальше незачем. Джи опускает ногу и, как обычно, укладывается на кровать, пытаясь рассмотреть, что именно слуга делает у стены, чтобы заставить её сдвинуться с места. Но – тоже как обычно – видит лишь круговое движение рук. Он пытался их повторить. Бесполезно. Наверное, там не просто какой-то механизм, а чары. Ну да ладно, ему остаётся лишь ждать.
И ждать безуспешно, потому что проходит день, потом второй – а смотритель так и не появляется.
А Лал клянётся, что передал ему просьбу, и второй раз тоже, и третий.
И тогда Джи решает, что настало время воспользоваться любезным предложением Рагху. Хотя ещё неизвестно, чего от него вообще можно ждать и каковы его цели. Но терять время и дальше нельзя – решимость Джи тает, ведь чем больше он читает приносимые Лалом книги, тем сильнее погружается в придуманную реальность, опять забывая о том, что действительно важно.
Так глупо. И так позорно… всё же он настоящий слабак, готовый сбежать в выдуманный мир от страхов и даже собственных решений.
– Шакти Равана, – произносит Джи негромко, почти одними губами.
Если это тоже чары, то громкость значения не имеет. Но как долго ждать? Рагху – не саубха, а значит испариться из своей камеры он не способен… Наверное, стоило подумать об этом раньше. С другой стороны, уже вечер – совсем, как в тот раз.
Наконец от стены доносится щелчок и сразу шуршание. Но когда в комнату через узкую щель просачивается человек, а дверь тут же закрывается обратно, Джи даже не сразу находит, что сказать.
– Джагжит?.. – всё же он первым нарушает молчание. – Или мне можно звать тебя «Джигги»?
– Как вам будет угодно.
Вид у него недовольный. Причём настолько, что Джи забывает про своё удивление. Но поразительно, как всё встаёт на свои места: «Джигги» рассказал о нём Санджи, «Джигги» же позвал Рагху… Какой, оказывается, разговорчивый этот «Джигги»! А с Джи только и делает, что угрюмо пялится сверху вниз. А эти его торчащие во все стороны волосы? Словно и не императорская прислуга, а так, помощник конюха. Впрочем, он же прислуживает не императору, а всего лишь его заложникам…
– Да, мне будет так угодно. Итак, Джигги, если ты пришёл вместо Рагху, значит должен мне помочь.
Красноречивое молчание слуги буквально кричит, что никому и ничего он не должен, но Джи продолжает:
– Можешь уговорить смотрителя прийти ко мне? Или отвести меня к нему?
– Зачем?
Откуда столько наглости в этом долговязом? Впрочем, есть у него какое-то сходство с Рагху… Да, он выше, мощнее, и в области головы явно волосатее, но эти длинные жилистые конечности, узкие бёдра и не такие уж широкие плечи… Однозначно похожи. Но не настолько, чтобы утверждать что-то наверняка.
– Хочу поговорить, – терпеливо поясняет Джи, решив, что и так испорченные отношение портить ещё сильнее не стоит.
В ответ Джагжит вдруг вздыхает и пятернёй зачёсывает назад стоящие дыбом волосы, и тяжёлым взглядом узких чёрных глаз буквально придавливает Джи к кровати.
– Господин, – произносит он чётко, и от того слово это звучит, как оскорбление. – Если вы соизволите хотя бы примерно сообщить, о чём именно желаете переговорить со смотрителем, возможно… возможно я смогу быть более убедительным, передавая ему вашу просьбу.
– Я…
Что выбрать? Позицию Санджи? Аля «мне плевать, что вы обо мне подумаете»? Нет, у Джи такое не выйдет. Но и показывать слуге, кем бы тот ни был, робость или страх точно нельзя.
– … хочу встретиться с императором.
Новый вздох.
– Зачем?
Этот Джагжит ведёт себя так, словно имеет дело с ребёнком! Весь такой снисходительный и терпеливый! Как же он его бесит! Ни грамма почтения! Одно сплошное самодовольство!
– Скажи, что это касается заговора в Зоа.
Узкие глаза на миг становятся шире. Возможно, слуга ожидал чего-то другого, но зря. Джи не доставит ему удовольствия, называя истинную цель. Он просто не может позволить себе опуститься в его глазах ещё ниже… Кто такой вообще этот Джагжит? Слуга, обычный раб. Но откуда в нём эта внутренняя сила? С самой первой встречи он казался гордым жеребцом, и с тех пор ничего не изменилось, но не может быть, чтобы его ни разу не секли за подобные выкрутасы.
Джи вдруг понимает, что завидует ему.
– Хорошо, господин Ситар, я передам это Джохару-инха. Что-нибудь ещё?
Ещё… ещё Джи хотел бы задать ему целую кучу вопросов, но сейчас он слишком ошарашен своим открытием и просто зол, поэтому молча кивает на дверь. И Джагжит так же молча уходит.
А утром завтрак приносит смотритель собственной персоной. Всё ещё похожий на ссохшееся и хрупкое дерево, с ввалившимися глазами и чёрными кругами под ними. Ставит поднос на стол, но ничего не переставляет с него, как обычно это делает Лал, а просто отходит к стене, прислоняется к ней и сцепляет перед собой пальцы.
– Вы хотели со мной о чем-то поговорить, Ситар Кайлаш?
– Не с вами, – мотает головой Джи, рассматривая тарелки. – Опять каша?..