- Ну! - поторопил я.
- Он вернулся домой. Живёт с женой, детей нет, - Серёга помолчал несколько секунд и продолжил. - Андрюха, может, ты все-таки остановишься? Зачем множить горе? Я сегодня случайно услышал разговор. Муж той девушки, которую ты убил, сразу после похорон попал в больницу с инфарктом - это здоровый, молодой парень, никогда не жалующийся на сердце. И врачи не уверены, что он выкарабкается. А их сын, которому, кстати, нет ещё и пяти лет, постоянно зовёт маму и не может понять, почему она не приходит. Пойми, ты уже забрал две жизни и одну искалечил. Походя, даже не заметив. И чем ты после этого отличаешься от тех, кто довёл до самоубийства твою жену?
- Ничем, кроме одного - я ещё хуже, - кровожадный оскал искривил мои губы. - А иначе с ними бороться нельзя. Других методов, кроме как уподобиться им, превзойти в жестокости и бессердечии, просто не существует. Говоришь, муж при смерти? И что? Я тоже мог умереть, находился на грани того, чтобы самому влезть в петлю. Сын страдает? Ничего страшного, он ещё маленький и скоро забудет как мать, так и отца. Хочешь, чтобы я остановился? И что дальше? Жить, как будто ничего не было? Не получится - все было. И любовь, и счастье, и семья. Все, к чему я стремился. И где все это? А нет, и больше не будет. И не надо говорить, что я ещё молод, что у меня ещё все впереди, что встречу другую. Может и встречу, но она не будет Ею, той, которая была и остаётся для меня всем. Нет, Серёга, я не остановлюсь до тех пор, пока не уничтожу виновников её смерти, всех, до единого. Или пока не пойму, что переступил грань, до которой пока ещё очень далеко.
- Делай, что считаешь нужным, прошу только об одном, - мой друг бросил на меня полный страданий взгляд и через силу выдавил. - Никогда сюда не возвращайся.
Больше он не произнёс ни слова, даже не посмотрел в мою сторону. Я, так же молча, положил на стол ключи от дома, взял стоящий в углу футляр с карабином и ушёл, не попрощавшись...
Старый, местами дырявый плед, подобранный мной на помойке, вонял псиной, испражнениями и чем-то ещё, чему я не мог подобрать определение. Но лежать на нем было некомфортно не только поэтому - мелкие камушки, которыми щедро усыпана крыша, немилосердно впивались в тело и истончившаяся под действием времени ткань, преграды не представляла. Только бы не было ветра, иначе мой план отправится котяре под мудяры. Как ни крути, а на роль Зверобоя я определённо не тяну - так, зверобойчик. Приник к оптическому прицелу: нет, шторы задёрнуты, клиент ещё спит. Ладно, подождём. Положил "Сайгу" на опорный мешок с песком, перевернулся на спину и, заложив руки за голову, закрыл глаза. Нет, спать я, разумеется, не собирался - давал отдых глазам. Дико хотелось курить, но я не мог позволить возобладать этой слабости. Только не сейчас - я прекрасно знал отрицательное воздействие табачного дыма на меткость стрельбы.
Итак, в придачу к жене, я лишился ещё и друга. Нет, винить Серёгу в чем бы то ни было, язык не поворачивался - он и так сделал много больше, чем я вправе был ожидать. Я вообще не должен был его во все это вовлекать, но у меня не было иного выхода. Хотя и это недостаточное оправдание. Нельзя перекладывать свои проблемы на плечи других людей, особенно тех, кто тебе доверяет - не откажут, но будут разочарованы. Вот и Сергей. И это тоже на моей совести.
К дьяволу! Хватит заниматься самобичеванием! Друга потерял и что? В данной ситуации это самое лучшее, что могло произойти - друзья могут помешать. Это моя война и вовлекать в неё кого бы то ни было я не в праве. Не смог защитить - так хоть отомсти, сам, без помощников.
Время. Перевернулся на живот и, взяв в руки карабин, вновь приник к прицелу. По клиенту можно часы сверять: ещё пять минут и он подойдёт к окну и распахнёт шторы. Не зря я каждую ночь в течение последней недели возлежал на этой крыше - узнал все, даже какого цвета нижнее белье его жены и марку кофе, который он предпочитает.
Следователь прокуратуры Потапчук, тот самый, который отказал в возбуждении уголовного дела. Сволочь зажравшаяся, морда поперёк себя шире. И расплывается, как у довольного жизнью жирного кота.
- Господин Тукмачёв, сожалею, но я вынужден отказать вам в возбуждении уголовного дела, - вроде как сочувствующе произнёс он, едва я переступил порог кабинета. - Отсутствует состав преступления.
- То есть как? - едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик, спрашиваю я. - А незаконные требования, письма, звонки, угрозы? Это разве не доведение до самоубийства?
- Насчёт незаконных требований служащие банка все выяснили и отправили вашей супруге письмо с извинениями, но, к сожалению, почта у нас, бывает, теряется. Но мне предоставили копию: вот, можете ознакомиться.
- Да пускай они эту писульку себе в жопу запихают! - рычу я. - Жену мне кто вернёт?
- Не надо здесь характер демонстрировать, - повышает голос следак. - Насчёт вашей жены тоже не все ясно. Вам, например, известно, что несколько лет назад её двоюродный брат так же повесился?
- А это-то здесь при чем? - сказать, что я был ошарашен, значит, ничего не сказать. - Да, я давно об этом знаю, но он был наркоманом. От таких людей всего можно ожидать. Простите, но я не улавливаю связи.
- Все очень просто: согласитесь, данный факт наводит на определённые размышления. У вашей супруги вполне могла быть предрасположенность к суициду, плюс, судя по показаниям свидетелей, в последние несколько дней она находилась в подавленном состоянии. И вскрытие показало, что она регулярно принимало лекарственные препараты.
- Обычное обезболивающее от головной боли. У нас в доме был ремонт, вот она и надышалась запахом краски...
- Вот именно - краски! Это, как известно, может вызвать кратковременное помутнение рассудка. А вы обвиняете банк. Нашёл крайних! Самому надо было лучше за женой приглядывать, глядишь и осталась бы жива. Все, разговор окончен, прошу покинуть кабинет.
Я ушёл, кипя от злости. Сволочи! СВОЛОЧИ! Проплатили! Везде бабки! Все решают они! Так ли? Посмотрим.
Шторы распахнулись и моему взгляду предстала обрюзгшая, опухшая ото сна морда. Задержал на секунду дыхание, поймал эту харю в перекрестье прицела и, выдохнув, спустил курок. Одним продажным следователем меньше.
Спустя несколько секунд, привлечённая шумом упавшего тела, в комнату вбежала жена покойного. Застыла на пороге, беззвучно, для меня, открыв рот. Отлично. Выстрел, и она легла рядом с мужем. А как иначе? Обогащаться за счёт страданий других, в том числе и смерти моей девочки, жировать, покупать дорогие шмотки, машины, отдыхать за границей и все это безнаказанно? Нет, как говорится, муж и жена - одна сатана. И пусть на том свете возблагодарят бога, что не дал им детей - легли бы рядом.
Все, пора уходить. Погладив на прощанье верный карабин, я поднялся и, на ходу снимая перчатки, спустился с крыши. Жалко "Сайгу", но ничего не попишешь: с собой его не унести. Хорошо хоть, что привести ко мне он не сможет - купил несколько лет назад, с рук, не регистрировал, номер спилен. Пустышка. Не стоит оставлять явных следов, мне ещё некоторое время нужно выиграть.
Удалившись на приличное расстояние, достал из кармана телефон, несколькими часами ранее украденный у валяющегося в отключке на лавочке наркомана и набрал номер.
- Оперуполномоченный Сухомлинов.
- Слушай, Сухомлинов, это ведь ты ведёшь дело об убийстве представительницы "V-экспресс банка"?
- Да, а кто это говорит? Представьтесь, пожалуйста.
- У меня есть нужная тебе информация, - не обращая внимания, продолжил я. - Семь минут назад из охотничьего карабина "Сайга" в собственной квартире были застрелены следователь прокуратуры Потапчук и его жена. Советую объединить два этих дела - убийца один и тот же человек.
- Откуда вам это известно? - в голосе опера прорезался интерес.
- Я их убил. И не перебивай, дай мне закончить. Итак, этих троих убил я и это ещё не конец. Я собираюсь продолжать: у меня целый список так называемых "жертв". А звоню тебе вот по какой причине: сообщи своему начальству, что это не рядовые убийства - это война. Война с насквозь коррумпированным государством. И окончится она только полным поражением одной из сторон. Все запомнил? Прощай.