Джон как-то сказал Карен, что его отец, наверное, даже богаче своих братьев, потому что не тратит деньги на игру и на женщин.
Братья в свое время женились на красивых девушках из богатых семей, таким образом умножив свое состояние и обеспечив хорошую наследственность будущим отпрыскам. У старшего брата было четверо детей, у среднего — трое. Персивал произвел на свет только одного — Джона.
Все три миссис Каррадин регулярно появлялись на страницах воскресных газет и светских журналов, ослепительно сверкая искусственными зубами и демонстрируя миру чудеса пластической хирургии. Казалось, вся их жизнь проходит на кинопремьерах, вечеринках и благотворительных балах.
Когда-то вся эта мишура произвела на Карен глубокое впечатление.
Впрочем, это было давно.
Теперь ее карие глаза холодно озирали ухоженные газоны и ровные ряды деревьев. И сердце ее ни на миг не забилось чаше оттого, что она подъезжала к дому. Совсем не так было десять лет назад, когда Карен впервые проезжала этой аллеей. Тогда у нее сердце ушло в пятки и где-то там стучало как паровой молот.
Вблизи дом Каррадинов казался больше, а впрочем, он и вправду был велик. Белый, двухэтажный, с черепичной крышей и с узкими, симметрично расположенными окнами. Типичный английский особняк, вот только ярко-синее калифорнийское небо бесцеремонно разрушало эту иллюзию.
Асфальтовая аллея, извиваясь змеей, наконец-то закончилась поворотным кругом из красного гравия. В центре круга бил фонтан. «Форд» с хрустом затормозил перед портиком с белыми колоннами, и почти сразу парадная дверь распахнулась и вышла хозяйка дома.
Карен сдвинула брови, не сводя глаз с матери Джона.
Луиза и сейчас выглядела такой же ухоженной, какой осталась в ее памяти. И была все так же элегантна в своем синем платье, с ниткой жемчуга вокруг шеи и с тщательно уложенными светлыми волосами.
Только теперь она выглядела старше. Намного старше. Почти на свой настоящий возраст. Карен прикинула, что сейчас Луизе должно быть около шестидесяти. Десять лет назад ей было почти пятьдесят, хотя выглядела она не старше тридцати пяти.
Сейчас она казалась хрупкой, словно разом растеряла всю свою жизненную силу. Некогда прямые плечи чуть заметно сутулились, а в лице угадывалась такая печаль, что сердце Карен невольно сжалось от сострадания.
Все ее существо возмутилось от этого предательского чувства. Сострадать Луизе Каррадин? Да ни за что на свете!
Упрекая себя за подобную мягкость, Карен выдернула ключи из зажигания, почти швырнула их в сумочку, выбралась из машины и захлопнула дверцу. Сняв темные очки, она встала лицом к лицу со своей давней врагиней и хладнокровно ждала, пока та осмотрит ее с головы до ног — и не узнает.
Красивые, но уже заметно поблекшие голубые глаза Луизы Каррадин и вправду пристально оглядели Карен, но, как та и предсказывала Винсенту, во взгляде женщины не мелькнуло и тени узнавания. Одно лишь одобрение… и даже более того — восхищение.
Как ни странно, Карен нисколько не обрадовалась. Она совсем не чувствовала себя победительницей — скорее уж низкой обманщицей.
— Вы, должно быть, Карен, — негромко проговорила Луиза и, тепло улыбаясь, протянула руку.
Карен вдруг осознала, что совершенно обезоружена. Неловко улыбнувшись в ответ, она пожала протянутую руку, унизанную кольцами. Мысли ее кружились в безумном хороводе. Не обманывайся, твердила она себе, Луиза добра с тобой только потому, что ей понравилась твоя внешность. Не думай, что эта женщина и впрямь изменилась, она все так же чудовищно высокомерна. Знай она, кто ты такая, она с радостью вцепилась бы ногтями тебе в лицо, а уж как взбесилась бы!.. Не ошибись, дорогая.