Народ аюми…
Тут-то народ аюми и спохватывается – а что он, собственно, такое, народ аюми. А откуда он, народ аюми, а куда он, народ аюми, а вот станция, она что за станция, а вот штурман, он куда станцию вести должен… ну хорошо, отвел штурман станцию от пылевого облака, молодец, штурман, хорошо сработал, а дальше-то что? И вот рабочие у станка, они чего делать должны? А инженеры… а…
Летописцы в летописи смотрят, а летописей-то и нет.
Ничего нет.
И волнуется народ аюми, и спрашивает – а мы – что?
– Почему не чищено?
– А?
– Не чищено, спрашиваю, почему?
Открываю глаза. Смотрю на капитана. Что-то в подсознании показывает – капитан. Что-то он меня спрашивал, что-то, что-то…
А.
Ну да.
Не чи… не чищено… что не чищено, почему не чищено, смотрю на пол – не чищено…
Хватаю швабру, тут же спохватываюсь:
– Ничего, что я штурман?
– Вы?
– Я.
– Штурман?
– Штурман.
Капитан смотрит на меня, будто хочет спросить – чем докажете – не говорит. Оглядывает станцию, будто ищет, кто убирать должен, спохватывается:
– А… а еще у нас кто есть?
Хочу ответить – понимаю, что не знаю.
– Вроде два техника есть…
Капитан уходит ругаться с техниками, техники орут, что это не их дело, как-то все разом вспоминаем про астрофизичку. Астрофизичка тоже орет, что она астрофизикой заниматься пришла, а не полы мыть, ругаемся, расползаемся по станции, наконец, астрофизичка хватает швабру, начинает убирать, мы спохватываемся, тоже ищем уборочный инвентарь, капитан приговаривает чего-то, позорище, девушка убирает, мужики здоровые сидят…
Убираем.
Садимся обедать, астрофизичка собирает на стол.
Спохватываемся.
Спрашиваем себя как-то все разом – а мы кто.
Смотрим бортовой журнал, бортового журнала нет.
Пять человек на борту станции.
И черная пустота снаружи.
Просыпаюсь.
Первым делом пытаюсь понять, рабочий сегодня день или выходной. Вроде не рабочий. И вроде не выходной. Смотрю на будильник – будильника нет, смотрю на телефон – телефона тоже нет, вместо телефона передатчик в рубке…
…начинаю понимать.
Завариваю кофе.
Пью. Не спеша. Как пьют кофе, когда никуда не надо спешить.
Для порядка оглядываю станцию, проверяю, все ли на месте, все ли в порядке – вроде все, можно расслабиться, у меня еще книги не читаны…
Перебираю необъятную библиотеку, ищу что поинтереснее, спохватываюсь.
Спрашиваю себя – что я делаю здесь, на станции. Ничего не вспоминается, ничегошеньки-ничего, как отрезало.
Хочу выйти на связь – понимаю, что на связь выйти не с кем.
Никого нет.
Только я.
И станция.
Блекстар просыпается.
То есть, какое там – просыпается, Блекстар и не спит. Что-то потревожило Блекстар, вот Блекстар и пробуждается от небытия, оглядывается, проверяет системы.
Все в порядке.
Нет.
Не все.
Что-то случилось, где-то затаилась опасность, где-то, где-то… Блекстар прислушивается к себе, ко всем пятидесяти отсекам, – нет, все нормально, тогда что же, что же, что же…
А нет.
Там.
Снаружи.
Блекстар прислушивается – так и есть, вон там, бесконечно далеко летит камень.
Никто не бросил.
Сам летит.
В пустоте космоса.
А через сорок лет врежется в Блекстар.
Блекстар настораживается, выверяет курс, – теперь не врежется.
Можно успокоиться.
Можно дальше спать.
Ну, не спать, а что там Блекстар делает, энергию экономит.
Можно спать.
Можно…
Можно…
…Блекстар спохватывается, выдергивает себя из небытия.
Спрашивает себя – а он, собственно, кто.
Пробует вспомнить прошлое, прошлое не вспоминается, ничего не вспоминается, ничего нет.
Только Блекстар.
А Ванечка в космонавта играет.
С кастрюлей.
– А я вот что нашла… когда вот тут на кнопочку нажимаешь, тут вот такие два крыла открываются.
Смотрю на астрофизичку недоверчиво.
– И чего эти два крыла?
– А я не знаю еще.
– А чего ты вообще к рычагам полезла?
– А что такое?
– А то такое. Твое дело в телескоп смотреть, черные дыры считать, а не рычаги дергать, ты же тут не понимаешь ничего…
– А кто понимает? Ты, что ли, понимаешь, штурман ты наш ненаглядный, первый раз технику видишь?
– Так, хороши ругаться уже, щас лбами стукну, получите у меня… – капитан хмурится, – ну крылья, ну, хорошо, а дальше-то чего с крыльями этими…
Думаем.
Понимаем, что со станцией еще воевать и воевать…
Смотрю на адресную строку.
Что-то подсказывает мне – адресная строка.
Смотрю на адреса.
Набираю. Наугад. Сам не знаю, зачем.
Что-то происходит.
Что-то…
Что-то…
Что-то…
…оглядываюсь.
Ничего, ничего не произошло, показалось. Нет, не показалось, правда же, что-то происходило, что-то неуловимо поменялось…
Снова смотрю на строку.
Ввожу адрес.
Снова что-то происходит, что-то неуловимое, что-то…
…нет.
Не понимаю.
Блекстар понимает.
Что происходит – понимает.
Набирает адрес.
Неведомая сила перебрасывает Блекстар по адресу. Только там – по адресу – ничего нет.
Может, не было никогда.
Может, было, да умерло.
– А у нас гости.
Это ванечкин папа говорит.
И мама ванечкина говорит:
– А у нас гости.
И диктор в телевизоре говорит:
– А у нас гости.
И все-все говорят:
– А у нас гости.
И Ванечка бежит с кастрюлей на голове:
– Го-о-о-ос-ти-и-и-ии!
Двери станции раскрываются, гости входят. Четверо мужчин идут, а между ними женщина, смущается, волосы поправляет. Плечистый здоровяк Ванечку на руки хватает, ты чей такой малец будешь. Мама ванечкина волнуется, папа ванечкин её одергивает, да не бойся ты, видишь же, нормальные люди, не что-нибудь…
Нет, это не сразу, конечно. Сначала станции друг друга подолгу обнюхивали, обсматривали, обыскивали, да что за станция, почему станция, откуда в пустоте космоса – станция. Еще приближались друг к другу, еще слали какие-то сигналы, один плюс один равно два, еще что-то такое важное, потом радиацию вынюхивали, а что вынюхивать – зашкаливает, потом… много всяких потом, и только потом уже, потом-потом-потом —
– Го-о-о-сти-и-и-и-и!
– А я в космос открытый ходил!
Это Ванечка.
– Да ты что…
Оторопело смотрю на пацана, нехилые у них тут правила, мальчонке года четыре будет, чего он там, в космосе делал…
– А тама планетяне налетели, а во-о-от такие, а я их победил!
Меня прошибает холодный пот, уже проклинаю себя, что приперлись сюда, на эту станцию, нет, хорошо, что приперлись, хоть узнаем у них, что тут за нечисть по космосу шарится…
– А они станцию захватили, а я победил!
– Ну… молодец…
– А я вот шлем надел, а в космос открытый…
Смотрю на кастрюлю на голове мальчишки, на игрушечный меч в его руках, чувствую, как меня разбирает смех, почти истерический, пацан, ты меня до инфаркта доведешь…
– Ну, вот… здесь вот если нажать, тут лазер появляется…
Киваю. Чужой штурман смотрит на меня с надеждой, может, знаю чего про этот лазер. Нет, ничего не знаю, где мне…
– А вот эта штука пространство сканирует…
– Что ищет?
Штурман пожимает плечами, а черт её знает.
– Объединение станций…
Это диктор по телевизору.
Презрительно фыркаю, какое, к черту, объединение, если высвечивается:
НЕТ КОНТАКТА
Вот так.
НЕТ КОНТАКТА
– Об этом и речи быть не может.