- Не ругайте вы его, не виноват мальчишка, что он отпочковавшийся, - сказала она слегка раздраженным тоном - и тут же получила в ответ гневную отповедь, из которой следовало, что мать сама знает, как ей вести себя с детьми, что защищать отпочковавшихся могут только те, кто сам появился на свет подобным способом, и что еще недавно их в приличные места вроде музеев вообще никто бы не пустил, так что ее сын радоваться должен, что его дома не оставили.
Эадна такие времена не застала, но слышала о них много, так что закончила экскурсию в совершенно мрачном расположении духа и собралась сразу идти домой. И ей почти удалось это сделать - но в последний момент девушке перегородила дорогу самая болтливая из сотрудниц музея.
- Ты чего такая грустная? - начала она расспрашивать Эадну. - Случилось что-нибудь?
- Да нет, просто жутко противная тетка была на экскурсии, - вздохнула та - и сама не заметила, как начала рассказывать о выбившей ее из колеи ситуации.
- Тетка - дура, - заявила ее коллега, когда Эадна закончила. - А ты не бери это близко к сердцам. Большинство давно уже не делит людей на отпочкованных и личиночных. Ты же сама говорила, твой друг вообще закон пробивает, чтобы нас с ними полностью уравняли в правах!
- Он его еще лет двадцать пробивать будет, - проворчала Эадна. - Как раз сегодня очередное заседание...
- Но пробивает же! Так что выше нос! А на ту тетку плюнь. Ты сказала, она одна с детьми была, так? Значит, наверное, муж ее бросил - и она срывается на сыне не потому, что он отпочкованный, а потому что это копия муженька. И вообще, завидовать личиночным - глупо, я тебе это уже сто раз говорила. У них по два родителя - и они ни на кого из них не похожи, с детства чувствуют себя чужими, и во взрослом возрасте у них неврозы постоянные. Скоро их последних привилегий лишат - и они окончательно захиреют, а мы возьмем власть в свои руки! Устроим им такую же веселую жизнь, как они нам раньше устраивали, заставим нам прислуживать, запретим быть начальниками!
- И чем мы тогда будем лучше их? - огрызнулась Эадна и быстро зашагала прочь от музея, не слушая несущихся ей вслед обиженных воплей собеседницы.
Она уже подходила к дому, когда на нее спикировала сверху крупная почтовая рыба. Девушка ловко поймала рыбину за хвост и принялась разглядывать ее меняющую цвет чешую. "Жду тебя на закате на вершине Маготты, - прочитала она розовые на бирюзовом фоне значки, которые должны была исчезнуть через несколько часов. - Все получилось. Люблю. Целую".
Противная посетительница и глупая коллега моментально были забыты. Эадна перевернула доверчиво лежащую у нее в ладонях рыбу, погладила ее по чистому, не занятому надписями боку и вывела пальцем короткий ответ: "Скоро буду. Целую. Люблю".
Она мягко оттолкнула рыбу от себя, и та поплыла к хозяину, поблескивая в пока еще ярком, но уже постепенно уменьшающемся свете. До заката оставалось не так уж много, и девушка поспешила к одной из главных достопримечательностей их города - горе Маготте, верхушка которой высовывалась из океана.
Через полчаса Эадна уже карабкалась по коралловым ступенькам к вершине горы - и вскоре ей навстречу протянулись сильные руки. Дэлл с легкостью поднял ее и усадил на гладкий участок скалы, а потом притянул к себе - и на несколько мгновений весь мир вокруг них исчез.
А потом они смотрели на поверхность воды, по которой прокатывались легкие волны - прямо над ними. Можно было протянуть руку и ощутить пальцами холодную пустоту над океаном. Можно было высунуть голову - и через несколько секунд рухнуть обратно в воду без сознания. В детстве Эадна с Дэллом и другими приятелями не раз это проделывала - дети доказывали друг другу, что не боятся даже безводной пустоты, пока их не застукала за этим занятием учительница. И досталось же им тогда!
- Эа, - тихо сказал Дэлл. - Мы это сделали. Закон принят. Теперь ты тоже можешь занять любую должность, получить такую же долю наследства, как твои братья, покупать и продавать гроты... Хотя это все ерунда - теперь ты сможешь стать моей женой без всяких спецразрешений... как только сама этого захочешь.
Девушка пристально посмотрела ему в глаза.
- Дэлл... Я хотела этого всегда, сколько себя помню...
- Ну, тогда, - молодой человек достал из кармана своего делового костюма двустворчатую ракушку и протянул ее Эадне. - Я прошу тебя выйти за меня замуж.
В ракушке лежал жемчужный браслет - традиционный подарок невесте от жениха. Хотя соблюдали эту традицию изначально только те женихи, кто появился на свет от отца и матери, а не отпочковался только от отца. У отпочковавшихся редко хватало денег на такое дорогое украшение.
- Я согласна... - прошептала девушка, но потом на ее лице снова отразилось беспокойство. - Но твои родители..? Они же всегда были против...
- Я еще утром сказал им, что сделаю тебе предложение, - ответил Дэлл. - Независимо от того, чем бы сегодня закончилось слушание.
- Но послушай... Я не хочу, чтобы ты из-за меня ссорился с семьей...
- Мои брат и сестра на нашей стороне, с ними я не поссорюсь. А родители, в конце концов, меня поймут, и мы помиримся...
Эадна запрокинула голову и стала смотреть на поверхность воды. Видимо, над океаном поднялся ветер, который разогнал облака, потому что теперь по воде бежали более сильные волны, и каждая из них искрилась малиново-красными бликами, отражением заходящего солнца. Девушка смотрела на них и видела свою будущую семью. После свадьбы они с Дэллом отправятся куда-нибудь путешествовать. Может быть, к вершине одной из больших плоских гор, где можно взять на прокат специальные баллоны с насыщенной кислородом водой и пройтись по суше, увидеть твердые растения и летающих насекомых, единственных живых существ в этом странном безводном мире. А может быть, наоборот, в один из глубинных городов, куда не проникает солнечный свет и где каждый грот, каждая улица сплошь увешаны ручными светящимися офиурами...
Потом они вернутся. Дэлл будет и дальше пробивать законы, делающие жизнь все более справедливой. А она будет рассказывать о великих художниках - и наверное, все-таки попробует сама написать картину. И конечно, у них будут дети. Они создадут личинок, которые унаследуют частичку каждого из них, и от них будут отпочковываться их точные копии. Но никто из их детей не будет чувствовать себя лучше или хуже остальных, они будут любить каждого так сильно, как это вообще возможно. Так же сильно, как они сейчас любят друг друга.