- Может, попа позвать, освятить? - спросила Алина.
- Да святили тут уже неизвестно сколько раз, - зло сказала Тамила. - Моя свекровь и бабушка Романа не раз приглашали священника. Да и до них, наверное, тоже, но ничего не помогло. Я в бога не верю, так что звать служителей культа не собираюсь. Если бы мы здесь оставались, то, конечно, я бы этим занялась: надоел мне этот барабашка, а так вот-вот переедим. Гори он ясным пламенем, этот дом.
В ночь на двадцать шестое декабря Тамила разбудила мужа:
- Рома, в дальней комнате какой-то шум.
- Ой, спи, не выдумывай, - Роман натянул одеяло повыше. - Кто там может шуметь? Может, кто-то из ребят...
- Да какие ребята в половине третьего ночи? - Тамила затрясла его, стащила одеяло. - Идем, посмотрим.
Роман нехотя встал, зябко поежился и пошел вслед за женой в дальнюю комнату. Здесь были сложены сумки с вещами, подготовленные для переезда. Когда Тамила включила свет, она глазам своим не поверила: сумки были разорваны, перекинуты, на полу валялись черепки от разбитых тарелок.
- Это кто-то из детей не туда зашел спросонок, - Роман с недоумением смотрел на погром.
Тамила заглянула в комнаты детей - все мирно спали. Утром все молодые Прохоренко заявили, что ночью никуда не заходили и ничего не роняли.
Утром в их переулок нагнали бульдозеры, самосвалы и начали рушить пустые дома. Дом Прохоренко стоял в самом конце, в тупике. Роман Артемьевич подошел к бригадиру и спросил, сколько они будут здесь работать.
- Два дня, - ответил бригадир.
- Завтра мы переезжаем, - сказал Роман Артемьевич: - Как же машина подъедет к нашему дому? Вы же всю дорогу перегородили.
- Слушай, мужик, ну, договорись на день позже, а еще лучше... - бригадир достал мобильный телефон. - Алле, Олег Платонович! Хоменко говорит. Тут последний дом еще не расселен. Да, жильцы хотят завтра эвакуироваться, а мы же не можем свою технику отогнать. Это самый большой дом в тупике. Да, да. Вот я это хотел вам предложить, а вы раньше меня сказали. Все. До свидания, - он спрятал телефон и сказал: - Шеф говорит, что двадцать девятого, с утра мы вас сами бесплатно перевезем и сразу же ваш домишко завалим. Давай отбой своим грузчикам. Наша фирма вам подарок к Новому году сделает.
Тамила сначала расстроилась, а потом, подсчитав, сколько они сэкономят, даже обрадовалась.
- Да ладно, - сказала она за обедом, - день туда, день сюда - какая разница. Переедем двадцать девятого, за два дня все вместе возьмемся, и порядок наведем: мужики будут мебель расставлять, люстры, карнизы вешать, девчонки уют наводить вещи раскладывать, а я на кухне. Сразу и новоселье, и Новый год отметим.
На следующий день Тамила возилась на кухне. Она хотела сделать прощальный ужин в старом доме, и вдруг явственно услышала, как ее кто-то позвал: "Тома". Она обернулась, но лишь потом сообразила, что дома кроме нее никого нет: Роман и Алеша на работе, Наташа в институте, Галя и Юра в школе, Алина с малышкой гуляет во дворе, а дед Артем в своей комнате на другом конце дома, да и не его это голос. Но Тамила все же пошла к старику. Он уже почти не выходил из дому, все больше сидел в своей комнате.
- Папа, вы меня звали? - спросил Тамила.
- Нет, не звал, - тихо ответил Артемий Власович. - Значит, уезжаем завтра?
- Послезавтра, - сказала Тамила и уже повернулась к двери, как вдруг опять услышала тоненький смех и слова: "Никуда вы не уедите". Тамила резко обернулась:
- Папа, вы слышали?
- Что? - старик безразлично смотрел на нее.
- Голос. Кто-то сказал: "Никуда вы отсюда не уедете".
- Да ну? - оживился старик. - Опять ожил?
- Кто ожил? - Тамиле стало страшно.
- Да кто ж его знает, кто? Мне мать моя рассказывала, что, когда сестричка моя старшая умерла, у нее двенадцать лет детей не было, и они с отцом уже отчаялись. Когда вот так тихонько ее голос позвал и говорит: "А ты тяжелая". Мать моя еще этого и не знала. А бабушке моей тот же голос сказал, что ее младшего сына, брата моего отца, на фронте убило. А похоронка только через месяц пришла. Вот с войны никто тот голос не слышал. Он почему-то только с женщинами общается. Но вот моей Дарье он ничего не говорил. А тебе что сказал?
- Сказал, что никуда мы отсюда не уедем. А кто же это, кто?
- Да неизвестно. И мать моя, и бабушка, и Дарья, когда Семена залило, попов вызывали. Они что-то читали, кропили, но без толку. Они, бабы наши, считали, что это домовой. Батюшка говорил, что нечистый. Я не знаю кто, но пока он еще ни разу не ошибался.
- Да как же мы здесь можем остаться? Вы выйдите за калитку: первых четыре дома уже разрушили. Нет их.
- Как это? - не понял старик.
- А вот так. Нет уже домов Андрияновых, Богунов, Залесских и Белоусов. Сегодня мусор от них вывозят, а завтра три оставшихся порушат.
- Это Сиротенко, Николаевых и Бутковцов?
- Ну да. Нас послезавтра вывезут и наш порушат. Как мы можем здесь остаться?
- Это ты спроси у того, кто тебе сказал, а я не знаю.
Вечером следующего дня за столом собралась вся семья.
- Завтра переезжаем, - сказал Роман Артемьевич. - Последняя ночь в родном доме, - голос у него задрожал.
- Да не расстраивайся, отец, - Алексей только что вернулся с работы и клал себе в тарелку все подряд. - Нам за этот дом, глянь, сколько дали: дедуне и Наташке по однокомнатной, вам с малыми трехкомнатную, нам двухкомнатную...