Младшие дети молчали. Артемий Власович вдруг заговорил:
- А ведь и правда был один раз такой случай. Когда Рома маленьким совсем был, мать обратила внимание, что кричит ребенок. Подойдет она к кроватке, а соска-пустышка его далеко на полу валяется. А дите-то спеленатое. Сначала думала, что Сеня балуется, стала старшенького возле себя держать, все соска валяется на полу. Тогда Дарья вроде бы ушла, а сама через окно подглядывает. И вот видит она, что вроде бы кто-то невидимый соску у Ромы из ротика вынимает и бросает на пол. Позвала Дарья ворожку - поп в свое-то время не помог. Ворожка и посоветовала: "Вы, мол, возьмите колоду карт и положите в комнате. Этот домовой заиграется и оставит ребенка в покое". Дарья так и сделала, а когда мы опять в комнату вошли, видим: карты все разбросаны, а из Сениных детских книжек одна вытянута, она на самом низу стопки лежала и была про старую куклу. Книжка эта была по тем временам дорогая. Как сейчас помню, сорок копеек стоила. Мы с Сенечкой были в парке в выходной, там он эту книжку увидел и так просил ее купить, ну, я и купил, - голос у старика задрожал, и по морщинистому лицу покатились слезы.
Дети и внуки молча слушали его рассказ и сейчас ждали продолжения. Старик утер глаза платком и сказал:
- Ну, в общем, Дарья эту книжку подальше прятала. Так эта самая книжка лежала на полу и была открыта на той странице, где нарисована новая красивая кукла. Ворожка это так объяснила: "Это не домовой, а дух неприкаянный в вашем доме живет. Вот он вам и показал: "Я не мальчик, я девочка. Куколка мне нужна". Дарьюшка купила какую-то куколку, положила ее на чердаке, и в доме вроде бы тихо стало.
- Мы в конце двадцатого века живем, - тихо сказал Алексей. - Как можно в эту ерунду верить?
- Да, Тома, это ты лишку хватила, - сказал Роман, вставая из-за стола. - Алина, а ну-ка, неси сюда Кристину!
Алина вошла в комнату с ребенком на руках и стала подальше от Тамилы. Все внимательно смотрели на девочку.
- Ребенок как ребенок, - сказал Роман. - Что ты, мать, выдумала?
И в это время Галя сказала:
- Да она же смеется над нами! Вы в ее глаза посмотрите.
Девочка бросила на Галю быстрый взгляд и девушка вскрикнула:
- Ой, мама, да я ее больше в жизни на руки не возьму!
- Я ее больше никому из вас и не дам! - отрезала Алина.
С этого дня в доме Прохоренко поселилась вражда и началась череда несчастий. Алина сама готовила еду для себя и Алексея, часто стала ездить с девочкой к своим подругам. Тамила даже была рада этому: пусть этот дьяволенок пореже будет в доме.
Через два месяца умер Артемий Власович, и опять в доме поднялась темная волна неприязни. Отец Романа был старым человеком, но хронических болезней у него не было. Как и многие старики, он страдал бессонницей, поэтому снотворное у него всегда лежало в тумбочке около кровати. На ночь Тамила приносила в комнату свекра большую кружку молока. Половину старик выпивал перед сном, а вторую - когда просыпался среди ночи.
В ночь его смерти Тамила встала в туалет, на часах было без десяти два. Вдруг она услышала в коридоре маленькие шлепающие шажки детских босых ножек. Тамила вышла из туалета и увидела, что дверь комнаты сына закрылась, и замок щелкнул. Кристине было семь месяцев, и она только начала подниматься на ножки. Утром Тамила решила, что это ей померещилось. Все разошлись по своим делам, Тамила перемыла посуду и понесла завтрак свекру. Он спал, и невестка не стала его будить. Она завозилась по дому и, когда в два часа дня вошла в комнату старика, та увидела, что Артемий Власович лежит в той же позе.
Тамила дотронулась до руки свекра, она была холодная: старик умер во сне. Тамила села рядом в его кресло и заплакала. Через три дня должны были праздновать ее и Романа серебряную свадьбу. Двадцать пять лет назад вошла она в этот дом совсем молоденькой девушкой, моложе, чем сейчас ее Наташа. И Артемий Власович, и Дарья Никифоровна, и дед Романа Влас Прохорович срезу же приняли ее за дочку. Никогда между ними не было скандалов, даже ссор, не смотря на взрывной характер Тамилы. Она как-то незаметно стала старшей в доме, главой семьи, и все ее слушались и любили. И вот теперь ушел последний из старшего поколения Прохоренко. Тамила постучала в комнату Алины, но той не было дома, видно, укатила куда-то коляску с Кристиной, пока Тамила возилась во дворе. Теперь Алина не разговаривала со свекровью. Тамила начала доставать одежду Артемия Власовича. Она выдвинула ящик стола, достала коробочку с документами, чтобы взять паспорт свекра, и вдруг увидала пустую облатку от снотворного. Это лекарство старик принимал крайне осторожно, и все двенадцать таблеток на днях были на месте. Не мог он сам выпить всю упаковку. Тамила вспомнила звук босых детских ножек ночью в коридоре. Если она об этом скажет, ее опять высмеют. Чашку из-под молока Тамила спрятала, а после похорон отвезла Геннадию Михайловичу. Тот сделал анализ остатка на дне, оказалось, что снотворное растворили в молоке.
- Я вас предупреждал, - сказал он. - Вскрытия, конечно, не было?
- Нет. Артемий Власович - старик, и его смерть была естественна для участкового врача.
- Ну, и хорошо, потому что это бы сочли либо самоубийством, либо обвинили бы кого-то из вашей семьи. Никто на официальном уровне не согласится с утверждением, что семимесячный ребенок ночью открыл ключом замок в комнате, прошел через весь дом, всыпал таблетки в молоко, вернулся в свою комнату и закрыл дверь на ключ. Пока мы не можем доказать официальной науке то, в чем сами не сомневаемся. Если не принять мер в вашем случае, то эта первая жертва будет далеко не последней.
Вечером Тамила сказала Алексею:
- Уходите жить на квартиру.
Алексей от удивления не мог слова сказать. Алина встала в дверях комнаты:
- Мы никуда не уйдем, - сказала она. - Мы здесь прописаны.
- Алеша, я разговариваю только с тобой. Ты мой сын, я тебя очень люблю, но знай, что дедушку убила Кристина.
- Да вам лечиться надо! - закричала Алина. - Это кому сказать: ребенку семь месяцев, а он убил кого-то! Ну, заявите на нее в милицию, - она взяла девочку на руки, - пусть ее в тюрьму посадят!