Взяв стопку конвертов, Лесли методично надорвала каждый. Большинство из них касались различных аспектов ее работы и только подтверждали уже знакомую ей информацию, банк прислал очередной отчет по балансу, пестрели несколько открыток с Канарских островов от друзей и рекламных буклетов.
Наконец она вскрыла последнее письмо. Скользнув взглядом по конверту и еще ничего не подозревая, она неожиданно встревожилась. Обратный же адрес в прозрачном окошечке конверта заставил ее вздрогнуть. До боли сжав челюсти, Лесли задышала носом нервно и прерывисто. Не веря происходящему, она несколько раз перечитала надпись. Невил Хаггинс, будь он проклят!
Прежде чем достать письмо из конверта, она налила вторую чашку кофе и автоматически выпила уже остывшую жидкость. Два года назад она узнала из газет, что его, колоссально известного в модельном мире фотографа, пригласили на высокий пост в новую телекомпанию.
Она прочла коротенький текст. Он хочет ее видеть.
Но почему? После стольких лет?
Лесли закрыла глаза и снова почувствовала себя наивной восемнадцатилетней девочкой, влюбленной и восторженной. Она вдруг вспомнила, как все это было…
2
— Лесли, с тобою все в порядке?
— Все в порядке, папа.
Мягкие блики упали на нежную светлую кожу Лесли, доставшуюся ей в наследство от бесчисленных предков чистейших кельтских кровей. Лучи заходящего солнца на мгновение осветили прекрасные черные волосы и удивительные глаза, менявшие свой цвет в зависимости от настроения: от пасмурно-серого до аметистово-синего. Сейчас они были ярко-фиалковые. Она внимательно слушала отца, обращавшегося к ней со словами утешения. Всего лишь три месяца, как, закончив привилегированный женский колледж в Кембридже, она вернулась в родной Сандерленд, и отец с удивлением наблюдал, как его дочь стремительно превращается из девочки-подростка в юную прелестную женщину.
Отец в последний раз пытался образумить ее. Он говорил о помолвке с Донахью, о том, что ей всего восемнадцать и она ничего не смыслит во взрослой жизни. Она пыталась решительно возражать. В конце концов, ее собственная мать вышла замуж в девятнадцать лет! При упоминании о матери, лицо отца погрустнело. Десять лет назад умерла она и брат Лесли, совсем еще младенец, а сэр Рандолф О'Коннор так и не женился. Много воды утекло с той поры как он, выходец из глухого ирландского графства, женился на Габриеле Барнард. Теперь он, богач, владелец нефтеносных участков шельфа в Северном море, названных в честь супруги месторождением Барнард, старался найти общий язык с Лесли, своей единственной дочерью. Он видел, как она хмурится, как надувает губки, как все ее существо возмущено услышанным.
Шесть месяцев назад он уехал на Рождество по неотложным делам на Ближний Восток, а дочь, вместо того чтобы провести каникулы дома, отправилась со своей школьной подругой погостить к ее бабке, которая постоянно живет на острове Менорка, где и встретила Донахью Прескотта. И вот поди ж ты! Влюбилась, влюбилась в него со всем пылом юного создания.
Рандолф О'Коннор долго откладывал знакомство с предполагаемым зятем. Знал только, что Донахью изучал гостиничное дело и стажировался в отеле на Менорке. Что дело приняло серьезный оборот, отец понял, когда дочь, вернувшись в колледж, больше смотрела на свою руку, чем на преподавателей: на пальце Лесли красовалось маленькое колечко, которое дарят при помолвке. Кольцо это она никогда не снимала.
Лесли стремилась замуж, но отец был категорически против, во всяком случае до ее девятнадцатилетия, и взгляд ее, обращенный на отца, не был уже взглядом безмятежной девочки.
Она любила, но планам ее чинились препятствия. И, хотя об этом не говорилось прямо, Лесли чувствовала, что отец не в восторге от ее помолвки. Она понимала умом, что слишком молода для брака, но Донахью царил в душе безраздельно, и она знала, что это навеки. Отцу было трудно понять, как сильно восемнадцатилетняя девушка может любить и жестоко страдать в разлуке…
Опустив глаза, она посмотрела на свое колечко, вспыхнувшее алмазным блеском. Она вспомнила, как Донахью поцеловал ее пальчик, прежде чем надеть кольцо.
Учась в колледже, Лесли оставалась более невинной, чем большинство ее ровесниц. До Донахью все отношения с мальчиками сводились к обычной школьной дружбе с ребятами из соседнего мужского колледжа такого же ранга. Двадцатичетырехлетний Донахью, казалось, был прельщен ее невинным обаянием. Он восхищался ее лучистой улыбкой, нежными прикосновениями тонких пальцев и теми пылкими поцелуями, которые она порой ему дарила. Дальше они не заходили, оставляя более интимные моменты любви на время после свадьбы. И даже в Гертон-колледже, где утаить что-либо было невозможно, а сплетни распространялись молниеносно, никто не мог похвастать, что знает о Лесли что-либо компрометирующее.