После – закупка жратвы, причем подешевле, чтобы съэкономить, почтовый ящик с устрашающей бесстрастными счетами за телефон, жилье, электричество… И – сон.
А перед сном – коротенькая мечта, покуда голова не утонула в подушке: устроиться бы на нормальную службу… Чтобы стабильная зарплата, страховки… Но что он может – эмигрант без языка, без профессии, корней и знакомств…
Боже, ну зачем уехал, за каким иллюзорным счастьем, для чего? Чтобы попасть в безжалостные челюсти поисков работы, нахождения ее – жалкой, грошовой – и полного ей служения, не дающего даже оглянуться вокруг?
Небоскребы Манхэттена, блеск витрин, мир изобилия, в котором нет только одного – слова «нет», – что это для него?
Фон. Привычный фон недоступного музея, где также нет таблички «РУКАМИ НЕ ТРОГАТЬ», но все-таки она есть, есть!
Неужели так было? Неужели когда-то, смотря на сверкающие «кадиллаки» и «линкольны», неспешно катящие из того же спального Бруклина в деловой Манхэттен, он подсчитывал, глядя на них из оконца поезда сабвея: бензин – пятерка, проезд через туннель – пятерка, а уж цена парковки за весь рабочий день – едва ли не то, что он за весь этот день зарабатывает…
Затем и сам он сидел за рулем всяких «линкольнов» с телевизорами, барами и даже банями, но толку? До «линкольнов» все равно добирался в вагоне подземки, а за бензин и толы платили хозяева машин…
У аптеки на углу Брайтона он свернул на Оушен-Парк-Вей и прибавил газку. Здесь движение было свободнее, широкая трасса стрелой уходила в сердце Нью-Йорка, к голубеющим в эту утреннюю пору коробкам небоскребов-близнецов центра международной торговли, отчетливо различимых даже из Бруклина.
Поправил заколку на галстуке с крупным, полтора карата, бриллиантом.
К подобным побрякушкам он относился брезгливо, но сегодня предстояла ответственная встреча с арабскими бизнесменами, а они-то побрякушкам внимание уделяют, и скромничать тут – значит проиграть первый раунд. Восток падок на внешние приметы, как богатый, так и нищий. А с мудрым Востоком Фридману попросту не доводилось встречаться. Жизнь его была иной. Собственно, она уже прожита, жизнь… От бедности – к богатству, от мечты об этом «кадиллаке», на котором он сегодня едет – лениво и привычно, до скептических раздумий: купить ли собственный вертолет? Чтобы летать на нем по выходным в казино Трампа «Тадж-Махал» в Атлантик-Сити, а на зимние каникулы куда-нибудь во Флориду… Нет, не стоит, пожалуй… Вертолет – либо прихоть зажравшихся пижонов, либо транспорт для облета горячих точек бизнеса, либо – инструмент в криминальных крупномасштабных операциях. Последними он, Фридман, занимается, но его стиль – не из голливудских сюжетов… Его стиль тих и благочестив – бумаги, переговоры, банковские операции, перекачка денег из Америки в Новую Зеландию, оттуда в Таиланд, затем обратно в Америку, куда они приходят уже как деньги иностранные, не облагаемые налогом…
Да и какой он преступник? Он бизнесмен. Да, когда-то приходилось мараться и с наркотиками, и с проституцией на том же Брайноне, вскоре, правда, заглохшей, ибо морально устойчивые жены советских эмигрантов незамедлительно сообщали в полицию о гнездах разврата, оберегая собственные семейные гнездышки, да и наркотики еврейская община пропускала через себя, как вялый посредник, от случая к случаю, рвения в таком бизнесе не проявляя. И он, Семен Фридман, тоже не на этом делал свои деньги.