- Прекратить стрельбу! - командует Сергий Аникитович, и сигнальщик делает отмашку флагами на другие корабли.
Стрельба стихает. Офицер медленно пробирается по развалинам, за ним в след движутся его ассистенты.
- Вот снова пришло моё время поработать. Прикажи, Сергий Аникитович, спустить на воду шлюпку, надо поговорить.
- Шлюпка давно уже спущена, князь Александр Евгеньевич, трап спущен, гребцы ждут тебя. - с лёгкой ехидцей отвечает мне командор.
- Благодарю тебя, Сергий Аникитович за заботу!
Переговоры дело тяжёлое, но привычное для меня. Тут ведь главное, как и в мальчишеских стычках, держать хвост пистолетом и источать уверенность в собственной непобедимости.
- Франсишку Баррету, вице-король Индии! - провозгласил герольд, и в зал, куда меня с ассистентами привели, в сопровождении небольшой свиты вошел мужчина средних лет, среднего роста, видимо из-за сколиоза чуточку сутуловатый, одетый в чёрный плащ поверх шёлкового полукафтана. Лицо вице короля не назвать красивым, и даже просто симпатичным, но умным точно можно. Большие чёрные глаза, из-за брони невозмутимости нет-нет, да и блистали иронией и острым проницанием до самых внутренностей. Впрочем, я не большой ценитель мужских лиц, мне всё женщин подавай, а женщины может и по-другому оценивают Франсишку Баррету. На мой взгляд его нос слишком великоват, особенно забавна бульба на конце, да висячие усы при эспаньолке тоже не слишком гармонируют... Впрочем, это дело вкуса, а вкус сильно подвержен моде.
Вице-король прошел в центр зала и уселся на единственное кресло в этом помещении:
- Слушаю тебя, офицер враждебного флота! - звучным голосом провозгласил он.
- Для начала, вице-король, позволь представиться: я князь Ольшанский, командующий флотом, что стоит под стенами твоего города. И дальнейший разговор возможет только после того, как мне будет продемонстрировано уважение: либо мне принесут кресло, либо ты тоже будешь стоять.
Франсишку Баррету шевелит кистью, и тут же из боковых дверей в помещение вносят трехногую табуретку. Детский сад, право слово! Приподняв бровь и брезгливо изогнув губы, самым внимательным осматриваю табуретку, все видом изображая: 'И на этом ты мне предлагаешь сидеть'?
Баррету опять шевелит кистью, и в помещение вносят довольно грубый стул со спинкой.
Я повторяю пантомиму со вздёрнутой бровью и откляченной губой.
На третий раз выносят кресло, хотя и явно попроще чем у самого Франсишку Баррету. Я усаживаюсь, не забыв ядовито буркнуть тихонько, но так, чтобы и конвой у дверей расслышал:
- Видать вице-королевский двор в нелёгком положении, раз не нашлось даже пары кресел из одного гарнитура.
Ага! Шпилька достала визави: кровь слегка окрасила его лицо, и это сквозь смуглую кожу.
- Что ты хочешь, незваный гость? - сухо спрашивает вице- король.
- Я временно нахожусь на службе шахиншаха Иранского, Тхамаспа, и в этих водах представляю его волю. Некоторое время назад между моим повелителем и Португалией было достигнуто соглашение о совместной борьбе против Блистательной Порты, за что шахиншах Ирана жаловал Португалии Ормуз и даровали вам многочисленные привилегии.
- Всё так и есть, мы вместе с Ираном воюем против Турции, и в разгар войны Иран наносит удар нам в спину? Это неслыханное вероломство!
- Не надо громких слов, уважаемый вице-король, а обратимся к фактам: это Португалия сама оказалась неблагодарным и вероломным союзником: вы нарушили нашу торговлю в Персидском заливе и вообще в южных морях, способствуете нашему поражению в войне, и всячески уклоняетесь от выполнения принятых на себя обязательств. Исходя из изложенного, великий шахиншах Тхамасп принял решение вернуть себе Ормуз, а в качестве компенсации за ущерб и многочисленные обиды, отнять у Португалии все колонии в Южных морях, и запретить ей и всем европейцам появляться в этих водах. Все подданные европейских монархов и их вооруженные силы обязаны покинуть эти земли и воды, а остающиеся должны принять подданство Ирана или иных царств южных морей. Я ясно выразился, не требуется ли перевод на португальский язык?
- Твой испанский язык, князь Ольшанский, вполне понятен, смысл твоих речей доступен. Однако, понимаешь ли ты, что выступая против Португалии ты и твой повелитель обрекают себя на поражение? Неужели с горсткой своих смешных вонючих корабликов ты надеешься даже на тень победы?
- 'Горстка корабликов' была ещё меньше, когда мы взяли Ормуз. Замечу, что взяли его всего за несколько часов, считая от нашего входа в гавань и до подъёма флага Ирана над цитаделью. Галеоны и каравеллы, что базировались на Ормуз, теперь в составе моего флота, и уверяю тебя, это самые дрянные и мало боеспособные корабли из имеющихся. Можешь послать гонца, он увидит своими глазами, что над кораблями в гавани Гоа уже поднимаются флаги иранского флота. Заметь, что с момента подхода моего отряда к Гоа до этого часа не прошло и двух суток.
Франсишку Баррету опять шевелит рукой и один из офицеров удаляется из зала, а мы продолжаем препираться. Впрочем, я пока не слишком давлю, мне не нужна почётная капитуляция, а нужны семь с половиной тонн золота, что по сведениям разведки сейчас хранятся в казне. И пятнадцать ларцов драгоценных камней тоже не помешают ни мне, ни Ирану, ни России. Так что буду провоцировать на сопротивление, авось Франсишку Баррету не сообразит в чём фокус.
Вернувшийся офицер выглядит потрясённым. Он шепчет на ухо вице-королю, а тот выглядит совсем не обрадованным известиями. Ага! Вице-король делает отрицающий жест и обращается ко мне:
- Каким-то дьявольским образом твой флот вошел во внутреннюю гавань, но это ещё ничего не значит. Борьба только начинается, и я, как верноподданный своего сюзерена обязан принять бой, и я его принимаю.
- Осознаёшь ли ты, вице-король Индии Франсишку Баррету, что этим решением ты обрекаешь множество солдат и мирных жителей этого города на бессмысленную смерть?
- Жизнь и смерть каждого в руках самого господа - гордо отвечает вице-король - и решать о смысле жизни каждого не в нашей власти. Мы, верные сыны господа нашего, можем надеяться только на него, и верно исполнять присягу.