Парнишка налил ему, человек заплатил, осушил стакан одним глотком и пошел к выходу. Через три-четыре шага он остановился и оказался лицом к лицу с пьяницей. Пьяница ухмыльнулся и тотчас извлек откуда-то пистолет - так быстро, что тот мелькнул перед нами смазанным пятном. Держал он его крепко и был на вид уже не пьянее меня. Высокий смуглый парень стоял не шевелясь, потом чуть отшатнулся и снова замер.
По улице промчалась машина. Пистолет у пьяницы был автоматический, двадцать второго калибра. Он жестко хлопнул пару раз, и из дула показался дымок - совсем маленькое колечко.
- Пока, Уолдо,- сказал пьяница.
Потом он перевел пистолет на бармена и меня.
Смуглый парень падал целую неделю. Он зашатался, обхватил себя одной рукой, взмахнул другой, снова зашатался. С него упала шляпа, а потом он свалился ничком и застыл на полу, словно отлитый из бетона.
Пьяница соскользнул с табурета, смахнул свои монетки в карман и отскочил к двери. Он отходил боком, держа нас на прицеле. У меня оружия не было. Не думал, что оно понадобится, чтобы выпить стакан пива. Парнишка за стойкой, как и я, не пошевелился и не издал ни звука.
Пьяница, не сводя с нас глаз, осторожно толкнул дверь плечом, потом распахнул ее спиной. Порыв ветра приподнял волосы лежавшего на полу человека. Пьяница сказал:
- Бедный Уолдо. Пустил я ему кровь из носу.
Дверь захлопнулась. Я кинулся к ней - по старой привычке делать то, чего не надо. Но в этом уже не было смысла. Снаружи взревел мотор, и когда я очутился на улице, красное расплывчатое пятно хвостового фонаря уже скрывалось за углом. Я прозевал номер машины, как в свое время шанс нажить свой первый миллион.
На улице, как обычно, было полно машин и людей. Все вели себя так, словно не слышали никаких выстрелов. Впрочем, если кто и слышал, то за шумом ветра хлопки двадцатидвухкалиберного пистолета могли показаться стуком двери. Я вернулся в бар.
Парнишка по-прежнему стоял, слегка опершись о стойку и глядя вниз, на спину лежащего человека. Тот тоже не двигался. Я наклонился и потрогал его шейную артерию. Больше ему не придется двигаться - никогда.
Лицо у парнишки было не выразительнее бифштекса, да и цвета примерно такого же. Казалось, он скорее рассержен, чем потрясен.
Я закурил сигарету, пустил дым в потолок и сказал ему:
- Иди звони.
- Может, он еще живой,- возразил парнишка.
- Из двадцать второго калибра стреляют наверняка.
Где телефон?
- У меня нет. И без него расходов по горло. Эх, погорели мои восемьсот долларов!
- Ты владелец бара?
- Был до сих пор.
Он стянул с себя белую куртку и передник и вышел из-за стойки.
- Запираю дверь,- сказал он, доставая ключи.
Он вышел на улицу, плотно закрыл дверь и повозился: снаружи. Щелкнул замок. Я нагнулся и перевернул Уолдо. Сперва я даже не разглядел, куда вошли пули. Потом увидел. Пара крошечных дырочек в пиджаке, повыше сердца. Крови на рубашке было немного.
Этому пьянице цены не было - как убийце.
Патрульная машина появилась через восемь минут. Парнишка, Лю Петролле, к тому времени снова стоял за стойкой в своей белой куртке, считал деньги в кассе, рассовывал их по карманам и делал пометки в записной книжечке.
Я сидел на перилах кабинки, курил и смотрел, как заостряется и становится восковым лицо Уолдо. Я размышлял о том, кем была эта женщина в жакете из набивной ткани, почему Уолдо не выключил мотор своей машины, почему он торопился и поджидал ли его здесь пьяница или случайно оказался на месте.
Вошли ребята из патруля - потные дюжие парни. У одного из-под фуражки торчал цветок, а сама фуражка сидела слегка набекрень. Увидев мертвеца, он вынул цветок и наклонился пощупать пульс Уолдо.
- Вроде мертвый,- сказал он и слегка повернул неподвижное тело.- Ara, вот и входные отверстия. Славная работенка.