А убийца всаживает и Уолдо парочку пуль и смывается, а на вас, ребята, ему плевать. Все просто.
- Проще некуда,- ответил я.
- Так просто, что ни к черту не годится,- сказал Коперник.
Он снял фетровую шляпу, взъерошил жидкие светлые волосы и подпер руками подбородок. У него было длинное неприятное лошадиное лицо. Он вынул платок, промокнул им лоб, потом вытер затылок и руки, достал гребенку и причесался, отчего стал выглядеть еще хуже, затем снова надел шляпу.
- Я тут подумал...- начал я.
- Да? И что?
- Этот Уолдо точно знал, как была одета женщина. Значит, он ее уже видел сегодня.
- Ну и что из этого? Может, ему в сортир понадобилось. Вернулся - а ее уже нет. Может, она насчет него вообще передумала.
- Это верно,- согласился я.
Но думал я совсем не о том. Этот Уолдо описал одежду женщины так, как не сумеет обычный мужчина: жакет типа "фигаро" из набивной ткани поверх синего платья из шелкового крепа. Я не знал даже, что такое жакет типа "фигаро". Я мог бы сказать "синее платье" или даже - "синее шелковое платье", но ни за что - "синее платье из шелкового крепа".
Все мы отправились в полицию.
С Лю Петролле все оказалось в порядке. У его отца был виноградник возле Антиоха в округе Контра Коста. Отец дал сыну тысячу долларов на собственное дело, Лю и открыл этот бар, с неоновой вывеской - все как полагается.
Его отпустили, но не велели открывать бар, пока не решат, будут ли там еще искать отпечатки пальцев. Лю, улыбаясь, жал всем подряд руки. Он не скрывал, что убийство в баре может пойти на пользу его бизнесу: люди станут приходить послушать его рассказ, а заодно и выпивку закажут,
- Уж этот беспокоиться не станет,- заметил Коперник, когда Лю ушел.- За других, конечно.
- Бедный Уолдо,- сказал я.- Отпечатки есть?
- Немножко размазаны,- ответил Коперник.- Но все равно разберемся, сегодня же отправим их фототелеграфом в Вашингтон.
Я пожал руки ему и его напарнику, которого звали Ибарра, и ушел.
2
Около девяти вечера я подошел к своему дому. Прежде чем войти в "Берглунд", я оглянулся по сторонам. Окна бара напротив были темными, к стеклам прилипли носами двое зевак. Люди, должно быть, видели, как приезжала полиция, машина из морга, но не знали, что здесь случилось. В курсе были только ребята, которые толкутся в аптеке на углу у игральных автоматов. Эти-то знают все, кроме того, как удержаться на работе.
Ветер, горячий, как из духовки, по-прежнему мел вдоль стен пыль и рваную бумагу.
Я вошел в вестибюль своего дома и поднялся на лифте на четвертый этаж. Выходя из кабины, я увидел высокую девушку.
У нее были волнистые каштановые волосы, спрятанные под соломенную шляпу с широкими полями и бархатной лентой, синие глазищи и ресницы чуть ли не до подбородка. Платье на ней тоже было синим - возможно, из шелкового крепа,простого покроя, но все изгибы фигуры облегало как надо. Сверху была накинута штука, которая вполне могла сойти за жакет типа "фигаро" из набивной ткани.
Я спросил:
- Это жакет "фигаро"?
Она скользнула по мне взглядом и сделала такое движение, словно отодвигала от себя паутину.
- Да. Извините... Я очень спешу. Позвольте... Я не двинулся, загораживая дверь лифта. Мы уставились друг на друга, она медленно начала краснеть.
- Вам в этом туалете лучше на улицу не выходить,- сообщил я.
- Да как вы смеете...
В голосе у нее не было нахальной гнусавости, как у вертихвосток из пивных баров. Он звучал мягко и тихо, словно весенний дождь.
Лифт лязгнул и пошел вниз.
- Як вам не пристаю,- сказал я.- Вы попали в беду. Если они сейчас поднимутся сюда на лифте, вы еще успеете убежать по коридору. Только сперва снимите шляпу и жакет - живо!
Она не шевельнулась. Грим у нее на лице был наложен не густо, и мне показалось, что она слегка побледнела.