— А что мне это даст?
— Пятьдесят, а может и и сто пятьдесят — в зависимости от результатов
— тысяч.
Я закурил.
— Что я должен сделать? — спросил я наконец.
— Отправиться в качестве члена экипажа «Аквины» — а еще лучше в качестве какого-нибудь техника. Справишься?
— Да.
— Ну, давай. Затем нужно отыскать, кто там гадит. Затем сообщить мне… или навести порядок и затем сообщить мне.
Я усмехнулся.
— Работа, похоже, большая. А кто твой клиент?
— Сенатор США, — сказал он, — который останется безымянным.
— Это как раз то, что я предполагал.
— Займешься этим?
— Да. Мне нужны деньги.
— Это будет опасно.
— Все на свете — опасно.
Мы осмотрели достопримечательности, усеянные пачками сигарет и другим добром, использованным для жертвоприношений.
— Добро, — сказал он. — Когда приступишь?
— До конца месяца.
— Ладно. Когда ждать сообщения?
Я пожал плечами:
— Когда мне будет что сообщить.
— Нет. Это не срок. 15 сентября — вот дата окончания операции.
— Если все произойдет без сучка без задоринки…
— Пятьдесят кусков.
— А если это будет посложнее, я могу рассчитывать на тройное?
— Как я сказал.
— Хорошо. До 15 сентября.
— Сообщений не ждать.
— Если только понадобится помощь или же стрясется что-то важное, — я протянул руку. — Выбрал ты себе работенку, Дон.
Он сидел с опущенной головой, наклонясь к крестам.
— Сделай это, — сказал он наконец. — Очень прошу тебя. Люди, которых я потерял, были очень хорошими.
— Я попытаюсь. Сделаю все, что смогу.
— Не понимаю я тебя. Хотел бы я знать, кто ты…
— Господи! Я пропал, если ты это узнаешь.
И мы спустились с горы, и я оставил его там, где он остановился переночевать.
— С меня выпивка, — сказал Мартин, когда я наткнулся на него, возвращаясь от Кэрол Дейт.
— Ладно, — согласился я, уселся в шезлонг и взял кружку.
— Хочу поблагодарить тебя за то, что ты сделал, когда мы с Димми были внизу. Это…
— Это ерунда, — сказал я. — Ты бы и сам это сделал, когда мы с Димми были или кто другой был бы внизу.
— Может, я не смогу это как следует выразить, но мы счастливы, что ты оказался рядом.
— Принимаю благодарность, — я поднял пластмассовую пивную кружку — они сейчас все пластмассовые, будь они прокляты! — и спросил: — Ну и как шахта?
— Превосходно, — ответил он, сморщив лоб, отчего множество морщинок разбежалось вокруг его голубых глаз.
— Что-то ты не выглядишь уверенным, когда говоришь это.
Он усмехнулся и допил пиво:
— Ну, такого же я раньше никогда не делал. Действительно, все мы немного напуганы…
Я честно счел это мягкой оценкой.
— Но в конце-то концов шахта неплохо выглядит? — спросил я.
Он огляделся, выясняя, возможно, прослушивается ли это место. Это было так, но он и не сказал ничего такого, что могло бы повредить мне или ему. Если бы он это попытался сделать, я бы заткнул ему рот.
— Да, — согласился он.
— Хорошо, — проговорил я, вспомнив слова широкоплечего коротышки. — Очень хорошо.
— Странная у тебя позиция, — заметил он. — Ты ведь нанят всего-навсего техником.
— Я горжусь своей работой.
Мартин бросил на меня взгляд, которого я не понял, и сказал:
— Это звучит необычно, в духе ХХ века.
Я пожал плечами.
— Я — консерватор. Не могу от этого избавиться.
— Я и сам вроде этого же, — согласился он, — и хорошо бы в нашей компании было побольше таких.
— А чем занят Димми?
— Спит.
— Хорошо.
— Они должны повысить тебя.
— Надеюсь, что нет.
— Почему?
— Терпеть не могу ответственности.
— Но ты взял ее на себя и успешно с ней справился.
— Разок повезло. Кто знает, что будет в следующий раз?
Он бросил на меня вороватый взгляд:
— Что ты имеешь в виду — «в следующий раз»?
— То, что это может случиться снова.