Развлекаются же другие тем, что сочиняют песни. Ты САМ их сочиняешь.
Отец подобрал обломки железа и бросил их в лом. В горне уже разогревалась новая пластина.
– Качай мехи, Ларелед.
Это ласковое обращение и было ответом Лэрду. Гнев отца вспыхнул и пропал, он не будет запрещать ему читать, если это не помешает исполнению обязанностей по дому. Качая мехи, Лэрд запел:
Белочка ты белочка, Где же все орехи?
В стенах бедных хижин Велики прорехи.
Коли из амбара Станешь воровать,
Ох, придется рыжий Хвостик оторвать!
Отец расхохотался. Он сам сложил эту песню, когда прошлой зимой вся деревня собралась в их гостинице вместе веселее пережидать лютые морозы. Это великая честь, когда твою песню кто‑то запоминает, в особенности если этот кто‑то – твой собственный сын. Лэрд знал, что пение порадует отца, но вовсе не рассчитывал его умилостивить. Он действительно любил отца и искренне желал, чтобы тот был счастлив, хоть у них было мало общего.
Отец спел другой куплет, который не очень нравился Лэрду. Но мальчик все равно рассмеялся – теперь уже с расчетом. Ибо когда куплет закончился, и отец с сыном отсмеялись, Лэрд сказал:
– Разреши им остаться. Пожалуйста.
Лицо отца потемнело, он вытащил железо из горна и начал бить по нему молотом, придавая форму серпа.
– Они говорят твоим голосом, Лэрд.
– Они говорят у меня в уме, – возразил Лэрд. – Как… – Он немножко поколебался, прежде чем решился произнести слово, пришедшее из глубокого детства. – Как ангелы.
– Если ангелы все‑таки существуют, почему ж кладбище полным‑полно? – спросил отец.
– Я сказал, КАК ангелы. Ничего дурного в этом нет. Они…
– Они что?
«Они умеют ходить по воде».
– Ничего дурного они нам не сделают. Они хотят научиться нашему языку.
– Этот человек умеет причинять боль. Как может ангел уметь такое?
На это нечего было ответить. До вчерашнего дня никто здесь не знал, что такое настоящая боль. Однако Язон протянул руку и заставил Эльмо Кузнеца корчиться от боли. Кто же захочет испытать такое на себе?
– Они умеют внушать то, что им нужно, – сказал отец. – Как знать, может они заставили тебя им поверить? Внушили надежду, любовь и все прочее, что смогу! использовать против тебя же? И против нас заодно? Времена наступили опасные. Намедни прошел слух, что выше по реке случилось убийство. Не просто смерть – именно убийство. Вчера. Кто‑то там пришел в такую ярость, которой никогда раньше не видывали. И вот у нас появляется человек, который знает, что такое боль, так же хорошо; как я знаю, что такое железо.
Серп был готов. Отец сунул его обратно в горн, чтобы железо привыкло к своей новой форме, и потер о глину чтобы оно познало вкус земли и не подвело во время жатвы Затем он медленно опустил его в бочонок, и железо запело
– И все‑таки, – произнес Лэрд, подавая отцу точильный камень.
– Все‑таки что?
– И все‑таки, если они решат остаться, ты ведь ж сможешь их прогнать?
Отец резко повернулся к сыну:
– Неужели ты думаешь, я позволю им остаться, толь ко потому что их испугаюсь?
– Нет, – торопливо заверил Лэрд. – Но они же дал нам тот камень. И золото.
– Только низкий человек способен изменить принятое решение, пойдя на поводу у жажды наживы. Чего стоят золото и драгоценные камни, если вверх по реке люди начали убивать друг друга? Твое золото не вернет бабушку из могилы. И не нарастит плоть на кости Клэни. А может, оно исцелит старого писаря? Или залечит пронзенную железом ноту?
– Они не причинили нам никакого вреда, отец. Он просто защитил меня, когда я совершил грех по его вине.