Торговец дурью трещал, не переставая, и Андрею ничего не оставалось, как пропускать его слова мимо ушей.
Места, по которым они шли, поистине были безлюдными. За всю дорогу они повстречали только женщину с младенцем на руках. От их (женщины и младенца) голов исходило золотое сияние.
Увидев Андрея, женщина сделала жалобное лицо и, протянув руку, попросила:
– Подайте кровушки на пропитание ребенка.
– Давай, иди своей дорогой, – прикрикнул на нее торговец дурью.
В ответ она бросила тому что-то на незнакомом Андрею языке и быстро пошла прочь.
Появление богоматери сбило торговца дурью с мысли, и он сменил тему:
– Думаешь, я не знаю, чего нужно таким, как ты? Вы приходите за Пониманием, но именно его здесь и не стоит искать. Настоящее Понимание – товар сложный и скоропортящийся. Опять же не каждому оно подходит. К тому же его нужно правильно разводить в собственном осознании. Поэтому под видом Понимания чаще всего толкают разбодяженную муть. И ты знаешь, большинство из вас эта муть вполне устраивает, а многие подсаживаются на нее настолько, что дай им чистое Понимание, они потребуют назад деньги, решив, что ты подсовываешь им дерьмо. Вот только я дерьмо не подсовываю принципиально, а с истинным Пониманием связываться не хочу, а иначе, клянусь, давно бы уже сколотил состояние на торговле лежалой истиной.
– А чем бодяжат понимание? – спросил Андрей.
– Кто чем. Чаще всего за него выдают Привычное. Взять хотя бы траву или песок под ногами. Ты родился и вырос рядом с ними, поэтому тебя не гложет непонимание этих вещей. Точно также дела обстоят со всем остальным. Поэтому подсевшие на Привычное люди с такой неохотой принимают новое, будь то ГМО или новые правила жизни. И когда скорость изменения мира превысит скорость их способности привыкать к изменениям, они попросту послетают с катушек.
– Хочешь сказать, что скоро мир станет еще более сумасшедшим?
– Он либо исчезнет, не выдержав собственного безумия, либо ему придется смириться с непривычностью и непонятностью, как нормой новой жизни, а для этого нужны не дюжие нервы.
Исчерпав эту тему, торговец дурью перешел на совсем уже далекие от интересов Андрея высокие материи.
Наконец, они вышли к заброшенному карьеру, где когда-то давно добывали ракушечник. На дне карьера стоял сияющий купол. Казалось, он был сотворен из чистейшего света Осознания. У Андрея в душе возникло то самое благоговение, которое он испытал в начале 90-х, когда впервые переступил порог церкви. Поставленное через задницу, как, впрочем, и все остальное в Советском Союзе, атеистическое образование привило ему романтически возвышенное отношение к религии, как олицетворению Вечной и Высшей (именно с большой буквы) Истины. Позже, купив и прочитав Библию, Гиту и Коран и познакомившись с религиями поближе, Андрей пришел к выводу, что в этих книгах нет ничего сверхмудрого, а созданные вокруг них культы не более чем основанный на наборе древних глупостей и предрассудков бизнес. Разочарование в религии было, пожалуй, самым сильным разочарованием в жизни Андрея. В результате он стал агностиком-пофигистом: ему стало глубоко пофигу, есть ли бог. Если даже он где-то и существует, то какая разница, что ему от нас надо? Ему надо – пусть он и чешется. «Встретишь бога – пошли его нах», – вывел тогда для себя Андрей и закончил на этом свои теологические изыскания. Так что в йоге и медитации Андрей видел не путь к богу, а технологию развития сознания. Когда же он в первый раз в предвкушении приобщения к высшей мудрости переступал порог церкви, у него замирало сердце от благоговения. Как и теперь, при виде купола. «Неужели я все еще такой же восторженный идиот?» – изумленно подумал Андрей. Это открытие его не обрадовало.
– Дальше иди один, – сказал торговец дурью.
Андрей не стал возражать. Тем более что за время пути торговец дурью основательно достал его своим красноречием.
В карьер вела сильно прогнившая железная лестница. Она выглядела настолько ветхой, что у Андрея не возникло ни малейшего желания ею воспользоваться.
– Не заставляй ждать оракула, – сказал торговец дурью, ехидно ухмыльнувшись, когда Андрей остановился у лестницы, не решаясь начать спускаться.
– А она выдержит? – спросил Андрей.
– Не волнуйся, лестница только кажется ветхой. Это нужно для того, чтобы она что-то там символизировала и навевала. На деле она и слона выдержит, если, конечно, ему взбредет в голову по ней спускаться.
Разумеется, у Андрея не было никаких оснований верить торговцу дурью на слово, но и отступать, почти дойдя до цели, ему не хотелось, да и выглядело бы это как-то слишком неподобающе, поэтому Андрей начал медленно спускаться, проверяя на прочность каждую ступеньку.
– Удачи, – пожелал ему на прощанье торговец дурью и быстрым шагом пошел прочь.
Андрей не ответил. Он был всецело занят спуском.
Наконец, уставший от напряжения, Андрей ступил на твердую почву на дне карьера. Твердой она была лишь относительно, так как дно карьера покрывал слой пыли по щиколотку.
Как и подозревал в глубине души Андрей, вблизи купол не выглядел волшебным. Не был он ни дворцом из «Тысячи и одной ночи», ни Домом из Света Истины, ни даже более или менее приличным сооружением. А был он полусферическим ангаром из обшитого оцинковкой металлического профиля размером с трехэтажный дом. Волшебным его делала одновременно-попеременная игра солнечного и лунного света в облаке пыли, которую поднимал в карьере гуляющий там ветерок.
Войдя внутрь, Андрей убедился, что изнутри купол выглядит ничуть не лучше. Ни малейшего намека на отделку. Все тот же земляной пол со слоем пыли по щиколотку, ни разу некрашеный похабно сваренный из уголков и швеллеров каркас (оцинковка лежала только поверх него), свисающие с потолка провода с грязными электрическими лампочками без плафонов.
В центре ангара был небольшой колодец, из которого поднимался вверх немного едкий серый дым. В дыму на высоте чуть больше метра над колодцем парил свернувшийся кольцом змей. Его губы шевелились, и это движение напомнило Андрею движение жабр у рыб.
– Я вижу, ты разочарован, – заметил змей.
– Ты прав, – признался Андрей.
– Как и тогда в церкви, ты ожидал увидеть нечто запредельное, а вместо этого ты нашел достойную гастролирующего в какой-нибудь глухомани бродячего цирка экспозицию. Так?
– Так.
– В этом ты похож на тех глупцов, что оценивают красоту женщины по стоимости напяленных на нее тряпок и цацок. Важна суть, и чем богаче она, тем меньше ей нужен привлекающий внимание антураж. И если красиво одетая женщина вполне может быть красивой во всех отношениях, то те же неограненные алмазы покажутся непосвященным обычными булыжниками. Не говоря уже о более тонких вещах.
Не верь тем, кто говорит, что вы здесь потому, что кто-то пытается вас научить. Жизнь никого ничему не учит, наоборот, она тщательно маскирует знания под покровом привычного и обыденного. И чем ценнее и тоньше знание, тем более оно незаметно. Что же до тех, кто пыжится в параноидальном стремлении кого-то чему-то там научить, то чем навязчивей они в своем стремлении к обучению других, тем бесполезней их уроки; а зачастую они просто вредны. К счастью, несмотря на то, что никого ничему нельзя научить, всему можно научиться. Поэтому, если хочешь, чтобы жизнь стала твоим учителем, не жди, что она будет тебя учить, а начни сам у нее учиться. И если ты освоишь искусство быть учеником, то каждое мгновение будет для тебя приносящей крупицу понимания пчелой… Ну да я, наверно, утомил тебя своей болтовней, – спохватился змей.
– Да нет.
– И все же, я изрекающий истину оракул, а веду себя как какой-то учитель из дурацкого фильма типа «Звездных войн».
– Тебе не нравятся «Звездные войны»? – удивился Андрей.
– А как может нравиться человеку с мозгами эта херня в стиле космического средневековья? Как бы ты назвал человека, который в эпоху космических технологий добровольно выбрал бы меч в качестве основного оружия?