Двери закрылись, кабина тронулась. Ласково-торжественный голос изрек:
— Дамы и господа! Вас приветствует General SIBT Company. Наш транспорт проследует в Старославянск безостановочно. Приятного путешествия.
— Как — безостановочно? — всполошился маэстро. — Нам выходить в Академтауне!
— Карен, вам когда-нибудь случалось прыгать с транспорта на ходу?
— Ну… было как-то раз. В детстве.
— Придется вспомнить детство.
— … Мы ведь не планируем знакомиться со старославянскими копами.
Маэстро вытаращил глаза:
— С копами?.. Вы ее… угнали?!..
— Карен, вы хотите попасть на Алекто?
— Вы сдурели? Завтра по всей трасе будут наши описания!
— Завтра нас здесь не будет.
— … А послезавтра на это событие положат болт.
— … Взлом транспортного блока недоказуем.
— … А поездка шальной кабиной ненаказуема.
И вообще. Проблемы мы решаем по мере поступления. Или проблемы решают нас, как повезет. Чего орать-то, чего истерики закатывать? Тебя везут — ехай. Ясен пень, всю меру безответственности мы берем на себя.
Заработал бортовой матюгальник:
— Аварийная служба призывает вас хранить спокойствие!
— Маэстро, это — вам, — зевнул Сергей.
— Принимаются меры по вашей эвакуации!
— А вот это уже нам… Лерыч! Можешь сделать так, чтобы верхний люк заклинило навсегда?
— Ага.
…Природа не рефлексирует. Индифферентна к морали и лишена комплексов. Если вам довелось встретить комплексующего по какому-либо поводу кобеля или кота, можете не сомневаться: тем же самым подавленным идиотизмом страдает хозяин. Эти создания не в счет, их родовые древа слишком тесно переплелись ветвями с человеческим. Истинная природа существует в режиме нон-рефлекшн. У обезьян комплексов не бывает, внутренних конфликтов — тоже. А финики, лежащие за сверхпрочным стеклом, только подстегивают креатив.
Через час громкоговоритель рявкнул:
— Есть кто живой? Ответьте!
Задремавший было Лерыч встрепенулся:
— Сереж, ответишь?
— Ага, — Сергей подошел к селектору:
— Все живы. В чем проблема? Как — неисправна? Хрен ли вы ее на трассу пускаете, если она неисправна? Конечно. Он нам двери открыл, кредитки наши принял. В Старославянск, куда же еще. Чего-чего? Не понял? Деньги вернут? А потерянное время кто вернет? А моральный ущерб кто вернет? Мы бы сейчас на перекладных уже в Старославянске были. Да чем неисправна-то? Если не сойдем, через пять минут взорвемся, что ли? И вы пускаете на трассу кабины в таком состоянии?.. Не взорвемся? Тогда какого дьявола, я спрашиваю? Беспредел, едрена вошь…
Во время переговоров со спасателями маэстро нервно всхлипывал, а Валера зевал и искал спички для век. После такой напряженной деятельности вздремнуть не дают, гады.
Флайер ушел со связи и взял курс домой.
Кабина СИБТ мчалась про просторам российской средней полосы. Пассажиры спали. В разной степени безмятежно.
Земную академию проскочили ну… можно сказать, безболезненно. Поклонники Карена Арамова выстелили ему ковровую дорожку. Хотя у ковровых дорожек тоже есть свои минусы. Уже глубоко за полночь маэстро, изрядно лишенный пуговиц, растормошил строителей, мирно дрыхнущих в холле:
— Все, друзья. Пропуска есть, рвем когти из этой дурки.
Ребята продрали взор и полезли в рюкзаки за меховой одеждой.
…Мгновенный переход с одной планеты на другую экстремален по сути своей. Предбанника у портала нет, извольте готовить шубу летом, а неглиже — зимой. Если вам в коридоре солидного учреждения встретится почти (или — совсем) голый человек, не спешите делать вывод, что в этих стенах успешно орудует гоп-стоп, или, круче того, в рамках фэншуй администрация наняла стриптизера. Этот неодетый господин — респектабельный сотрудник, который всего-навсего хочет провести обеденный перерыв на шельфе Гламурного моря планеты Ухоногая Креветка. Вполне естественное человеческое желание. Завидуйте, если у вас нет пропуска на Ухоногую Креветку.
Но в нашем случае все совсем наоборот и гораздо не так.
Система Веги. Планета с загадочным названием Цветущая Флоренция. Какая, блин Флоренция, да еще и цветущая? Зубы — и те смерзаются. Кто так назвал, прикололся, что ли?
Не, не прикололся. Тоска загрызла. И колонистов, видимо, тоже: на всем пути от портала до академического комплекса, по обе стороны улицы, во дворах и на площадях — ледяные скульптуры. В этом заповеднике собрана вся тропическая и субтропическая флора материнской планеты: пальмы, магнолии, кипарисы, лотосы, орхидеи. Живые пальмы и орхидеи почему-то отказываются тут расти, выращиваем, какие можем.
— Я за пропусками. Хотите — прогуляйтесь пару часов. Только за город не суйтесь, там аборигены.
— Ну и что?
— Без сопровождающих нельзя. Поведете себя неправильно — вот вам и межрасовый конфликт. И крупный скандал в академии, соответственно.
Вспоминается древняя американская история про терновый куст. Делай что хочешь, только не бросай в терновый куст, ага… А еще существует неистребимое русское правило: если где-то висит «кирпич», то крайне необходимо, жизненно важно… и так далее.
Арамов удалился. Строители остались в холодном дворе академкомплекса, на обледеневшей скамейке под раскидистыми ветвями инжира. Точнее, возле скамейки. Поскольку если присядешь, то примерзнешь напрочь, так и будешь здесь торчать до конца времен в скульптурном ансамбле с инжиром.
Сергей потер распухшую переносицу. Поморщился.
— Официально признанная раса.
— Договор о сотрудничестве.
— Туристов пускают.
— Интересно же…
— А тут — одни кабаки.
— И виртуальные салоны.
Друзья бросили прощальный взгляд на инжир, покинули двор академии и самозабвенно поперлись под «кирпич».
Уже на выходе в бесприютную заснеженную долину Валера остановился и озабоченно спросил:
— Они трансгалакт знают?
— Они же телепаты.
— Думаешь?
— А как еще?
Действительно. Меня вот тоже всегда удивляло: как можно общаться без телепатии? Хотя бы с этими, хомо саспенс. Несут полную семантическую околесицу, понимают друг друга каждый по своему, потом не ведают что творят. А туда же — контакты с другими расами. Как договариваться-то? Теорему Пифагора рисовать? Кто такой Пифагор, вы сами-то знаете? Или, скажем, это: ручки, ножки, огуречек. А у аборигенов мозг расположен в брюшной полости, и перемещаются они методом качения. Нарисованный огуречек, сочлененный с кружочком… Смею вас заверить, они истолкуют это изображение точь-в-точь по Фрейду. Перевожу на трансгалакт: до такой степени непристойная порнуха, что вас там же на месте и переедут, и перекатят, и сочленят, а в итоге пустят на пищу для мозга. Лучше напишите любимое трехбуквенное слово. Оно будет воспринято адекватно, как произведение в стиле экспрессионизма.
Языковый барьер проблемы не сделал: у туземцев оказался лингвоблок. Вполне современный, не рухлядь какая-нибудь. На фоне первобытных шалашей (жерди, переплетенные лапником чего-то среднего между елкой и сосной) прибор смотрелся несколько странно. И не только он. Обогреватель, стоящий зачем-то посреди дороги — весьма рационально, может, он для туземцев какая-нибудь культовая штука? Молчаливый визор, тоже на улице. Фонари, подвешенные на ветвях все тех же недоёлок — полусосен. Возле одной из хижин — снегокат, ни много, ни мало… Цивилизация рулит.
Аборигены — ростом чуть выше метра, две руки, две ноги, прямо (относительно прямо) ходящие. Очень пушные. Трогательное детство человечества.
Окружили гостей:
— Мех? Камень?
Сергей вполголоса выразил недоумение:
— Какой камень?
— Драгоценный. Они ими торгуют. И мехами, — неуверенно отозвался Валера. — Кажется.
По деревьям развешены элементы местной культуры: обглоданные черепа и кости крупных животных. Черепа — рядом с фонарями. Ветреной ночью, когда фонарь то и дело выхватывает из темноты мертвенный оскал давно опочившего зверя — зрелище, должно быть, офигенное. В эстетическом чутье здешним декораторам не откажешь.