Райнов Богомил Николаев - Господин Никто

Шрифт
Фон

1

Вечернее небо над Афинами, темно-синее,необъятное,усыпанное

трепещущими звездами, поистине сказочно прекрасно.

Совсем иным видишь это небо сквозь решетку тюремной камеры. А мне

приходится глядеть на него именно так. Блеск южных звезд меня отнюдь не

трогает, и если я и просунул нос между железными прутьями, то лишь ради

того, чтоб избавиться от тяжелого запаха мочи, которым пропитана камера.

- Ты жалкий предатель, и все тут! - слышится хриплый голос у меня за

спиной.

Я не отвечаю и, прильнув к решетке, жадно вдыхаю ночной холодок.

- Мы гибнем по тюрьмам во имя социализма, а предатели вроде тебя

бегут от него! - продолжает тот же голос за спиной.

- Заткнись, скотина! - бормочу я, не оборачиваясь.

- Гнусный жалкий предатель, вот ты кто! - не унимается человек в

глубине камеры.

Оба мы едва языком ворочаем, потому что обмениваемся подобными

репликами с неравными промежутками вот уже пятые сутки. С тех пор как пять

дней назад этот тип попал в мою камеру, а у меняхватилоума

проговориться, что я бежал из Болгарии, он без конца твердит, что я

негодяй и предатель. Македонец откуда-то из-под Салоник, он величает себя

крупным революционером, хотя, по-видимому, это обычный провокатор и

приставлен ко мне с целью выведать что-нибудь. Меня вовсе не интересует,

кто он такой, и я готов даже брань его сносить, постарайся он хоть как-то

разнообразить ее. Но когда тебе по сто раз на день, словно испорченная

пластинка, повторяют "жалкий предатель", это в конце концов начинает

надоедать.

Сосед по камере еще раз произносит свой рефрен, но я не отзываюсь. Он

затихает. Обернувшись, я направляюсь к дощатому топчану, покрытому вонючей

дерюгой, который служит мне кроватью. Чистый воздух подействовал на меня

как снотворное, и я вытягиваюсь на топчане, чтобы немного подремать.

Потому что, едва заметив, что я уснул, меня торопятся разбудить. Ведут в

пустую полутемную комнату, направляют вглазаослепительныйсвет

настольной лампы и принимаются обстреливать вопросами, всегда одинаковыми,

неизменными, как ругань моего соседа:

- Кто тебя перебросил через границу?

- С кем тебе приказано связаться?

- Какие на тебя возложены задачи?

На каждый из этих вечных вопросов вечно следует один и тот же ответ.

Но ответ всегда вызывает новый вопрос, на который я даю неизменно тот же

ответ, затем опять вопрос, и так продолжается часами, до тех пор пока от

яркого света у меня перед глазами не поплывут красные круги и от

изнеможения не задрожат колени. Иногда ведущий допрос внезапно вскакивает

и орет мне в лицо:

- А! Прошлый раз ты говорил другое!

- Ничего другого я не говорил, - сонно отвечаю я, изо всех сил

стараясь не свалиться на пол. - И не мог сказать ничего другого, потому

что это сама правда.

Частенько у допрашивающего выдержки оказывается меньше, чем у меня, и

тогда, чтобы дать волю своим нервам, он отвешивает мне одну-две затрещины.

- Дурачить нас задумал, а? Твою мать!.. Теперь ты узнаешь, как здесь

допрашивают вралей вроде тебя!

Однако, если оставить подобные отклонения в стороне, допрос ведется

все тем же способом: одни и те же вопросы, одни и те же ответы, потом

опять все сначала, по нескольку часов подряд, стоит мне только задремать

на вонючем топчане.

Но вот сегодня дела приняли иной оборот.

Ваша оценка очень важна

0
Шрифт
Фон

Помогите Вашим друзьям узнать о библиотеке