Так же, как нападки соседа по камере.
- Вставай!
Голос идет откуда-то издалека, и я не обращаю на него внимания.
- Вставай!
Голос становится более ясным, даже осязаемым. Я слышу его и ощущаю
пинок в бок. Значит, я не ошибся. Едва успел забыться, как меня уже будят.
Открываю глаза. Часовой пинает меня тяжелым сапогом. Рядом с ним -
один из моих постоянных допросчиков.
- Вставай, ты что, оглох!
Меня приводят в ту же комнату, где принимал щекастый. Но сейчас
щекастого нет. Вместо него у темного окна стоит спиной к двери стройный
седоволосый мужчина в сером костюме безупречного покроя. Мои провожатые
удаляются и закрывают за собою дверь. Как бы не заметив моего появления,
мужчина еще с минуту напряженно глядитвокно,потоммедленно
оборачивается и с любопытством разглядывает меня.
- Господин Эмиль Бобев?
Я киваю утвердительно, несколько удивленный титулом "господин", -
пока что меня тут никто не называл господином.
- Меня зовут Дуглас. Полковник Дуглас, - объясняет мужчина в сером.
Я снова киваю, ожидая, что будет дальше. Это "дальше" выражается в
том, что мне подносят пачку "Филипп Морис".
- Курите?
Я киваю в третий раз, беру сигарету, закуриваю, хватаясь на всякий
случай за угол письменного стола.
- Садитесь!
Я опускаюсь на стул. Седоволосый тоже садится, но не в кресло, а на
край стола, глубоко затягивается и снова пристально смотрит на меня своими
бесцветными глазами. Он весь какой-то бесцветный, будто облинялый от
частого умывания: брови цвета соломы, бледные, почтибелыегубы,
светло-серые глаза.
- Превратности судьбы, да?
По-болгарски он говорит правильно, но с сильным акцентом.
- То есть? - настороженно спрашиваю я.
- То есть рвались на свободу, а угодили в тюрьму! - отвечает мужчина
в сером и неожиданно разражается смехом, слишком звонким для такого
бесцветного человека.
- Нечто в этом роде, - бормочу я, впадая в приятный транс от
никотинового тумана.
- Наша жизнь, господин Бобев, сплошная цепь превратностей,-
назидательно произносит седоволосый, обрывая смех.
Я молча курю, все еще пребывая в никотиновом трансе.
- Значит, все дело в том, чтобы суметьдождатьсяочередной
превратности, которая может оказаться приятнее настоящей.
Рассуждения человека банальны, но не лишены логики, и я не вижу
оснований прерывать его. Похоже, однако, что он рассчитывает вовлечь меня
в разговор.
- А могли бы вы спокойно и откровенно рассказать мне о превратностях
вашей жизни попросту, как своему другу?..
- Опять? - Я бросаю на него страдальческий взгляд.
Седоволосый вскидывает бесцветные брови, словно его удивляет подобная
реакция. От этого мое раздражение усиливается.
- Послушайте, господин Дуглас, вы говорите о превратностях, но тут
дело совсем не в них, а в самом обычном тупоумии. Эти глупцы, которые в
течение полугода по три раза в день вызывают меня на допрос, не могут
взять в толк, что я не агент болгарской разведки. Я выложил им все как на
духу, но эти идиоты...
- Ш-ш-ш! - заговорщически останавливает меня человек в сером и,
приложив палец к губам, осторожно оглядывается, словно видит притаившегося
за стеной слухача.
- Плевать мне на них! - раздраженно кричу я.