Девочка недоверчиво прищурилась.
— Таких имен не бывает!
— Не бывает, — согласилась Коппер, — потому что это прозвище. Так меня называют мои друзья. А тебя как зовут? — поспешно спросила она, видя, что ее объяснения девочку не устроили.
— Меган. Мне четыре с половиной года.
— А мне двадцать семь лет и девять месяцев, — сообщила Коппер.
Меган постояла, подумала, потом решительно подошла ближе и села на ступеньку ниже Коппер, предоставив той возможность разглядывать ее лохматую головку. Отец ничего не говорил ей о ребенке. Видно, его так воодушевила дикая красота здешних мест, что он просто не обратил внимания на живущих тут людей. Про Бирраминду лично ей ничего не известно, кроме того, что хозяин — выдающаяся личность. Тогда, быть может, проще начать с хозяйки?
— А твоя мама дома? — спросила она у девочки, в надежде познакомиться хоть с кем-то из взрослых, пока Мэтью Стэндиша нет.
Меган посмотрела на нее как на дурочку.
— Она умерла.
— О, Боже, — невольно прошептала Коппер, потрясенная словами ребенка и еще больше — детским голоском, говорившим о смерти как о чем-то обыденном. Да и что скажешь девочке, так рано потерявшей мать? — Это очень печально. Прости меня, Меган. А кто же присматривает за тобой?
— Ким.
Может, это и есть экономка?
— А где сейчас Ким?
— Уехала.
— Уехала? — оторопев, переспросила Коппер. Не дом, а «Летучий голландец»! — Куда уехала?
— Не знаю. Только папа рассердился на дядю Бретта, потому что теперь за мной некому присматривать.
Коппер взглянула на не по годам смышленую девчушку, и у нее заныло сердце. Бедный зайчик, неужели никому нет до нее дела? Она хотела спросить, знает ли хоть кто-нибудь, где она сейчас, как вдруг чей-то голос позвал: «Меган!» Затем из-за угла показался мужчина.
Высокий, худощавый, в пастушьей шляпе, ковбойке и джинсах, он ничем не отличался от любого другого фермера, и все же нечто в его спокойной неторопливой походке, в манере держаться заставило сжаться горло Коппер.
Конечно же, это не Мел, внушала она себе, безуспешно пытаясь унять дыхание. Это смешно, наконец! Мел был давно, и Турция была давно, и те три звездные ночи канули в прошлое. Это степь шутит злые шутки с ее памятью, да и не надо столько думать о Меле. Теперь каждый встречный будет казаться ей Мелом, а от этого человека к тому же исходит знакомая спокойная сила. Впрочем, все равно, он — не Мел.
Тем временем незнакомец вошел в тень дома и остановился у ступенек, где сидели они с Меган. Коппер неожиданно для себя вскочила на ноги, слыша только бешеный стук сердца.
Невероятно, но факт: перед ней стоял Мел. Ни у кого больше не могло быть таких губ, таких бездонных карих глаз, внимательных и спокойных. Ни у кого не могло быть такого овала лица, и никто другой не мог одним лишь взглядом заставить Коппер растаять, как снег на солнце.
Помнит ли он ее так же, как она помнит его? Боже, что, если да? А что, если уже нет?..
Коппер бессильно прислонилась к резному столбику, подпирающему крышу, и ухватилась за него. Ноги ее не держали. Мел, прищурившись, смотрел из-под шляпы. В дорогу Коппер надела просторные шорты и легкий полосатый жакет с короткими рукавами; ей очень хотелось произвести должное впечатление на великолепного мистера Стэндиша. Утром в мотеле она осталась вполне удовлетворена своим нарядом, элегантным и вместе с тем деловым, но ухабистая дорога, жара и долгий путь превратили его в мятую тряпку, а каштановые волосы Коппер, обычно блестящие и подстриженные аккуратным каре, потускнели от пыли и растрепались.
Хорошо понимая, сколь непригляден ее внешний вид, Коппер радовалась, что темные очки надежно скрывают глаза. Она судорожно сглотнула и робко выдавила: «Здрасьте», не узнав собственного голоса.
Не успел Мел вымолвить хоть слово, как Меган уже летела навстречу ему, вскочив со ступенек.
— Папочка!
И без того ошеломленная, Коппер совсем запуталась. Папочка?! Сколько раз она думала о Меле, о его теперешней жизни, гадала, чем он может заниматься, и никогда не представляла его в роли мужа и отца. Хотя почему бы? Ему сейчас должно быть лет тридцать пять, к этому возрасту вполне можно обзавестись домом, женой и ребенком. Просто он такой замкнутый, убеждала себя Коппер, пытаясь объяснить растущую пустоту чувством крайнего удивления.
Конечно, трудно поверить, что абсолютно самодостаточный человек все-таки решил погрязнуть в пошлом быту. Конечно, этого довольно, чтобы почувствовать, будто кто-то неожиданно дал тебе под дых. И тут вовсе ни при чем глупые мечты, будто он станет хранить верность тем коротким дням, что они провели вместе. Она сама и то не хранила им верности.