Во дворе было пусто, тихо было. Воробьи добывали свой незаметный корм. Ослабевшие лепестки астр лежали на камнях красными каплями.
И вот в этой теплой тиши раздался вопль:
- Руки вверх! - С дерева, роняя листья и деревянные пистолеты, свалился четвероклассник Аркашка. - Р-руки вверх, говорю!
Ольга положила на скамейку портфель, прислонила к вазе рюкзак, подняла руки.
- Долго держать?
Аркашка обошел вокруг, ткнул Ольгу деревянным своим пистолетом.
- Не дрожи в локтях, - приказал он. - От страха дрожишь?
- Зачем от страха? Смешное ведь не бывает страшным.
Аркашка посмотрела на нее косо. Сказал:
- Обожди пока, не уходи. - Отвернулся, вытащил зеркальце и, глядя в него, скорчил совершенно свирепую рожу. - Ну, а теперь?
- Еще смешнее. - Ольга засмеялась, села на скамейку. - Ты умеешь ушами двигать? У нас в школе мальчишка был, сильно двигал. Еще он умел животом говорить.
Аркашка наставил на Ольгу все свои пистолеты.
- Встань! И не трать слова понапрасну. Они у тебя последние. Ты меня рассказами не разжалобишь. Р-руки вверх.
Ольга встала, чем привела Аркашку в некоторое замешательство.
- Ты слишком серьезно кричишь, - сказала она. - Это уже не смешно. Убери, пожалуйста, свои дурацкие пистолеты. Не тычь в лицо.
- Не испугалась, скажешь? Так... - Аркашка заткнул свои пистолеты за пояс. Выхватил из-за пазухи рогатку. - Руки вверх! Застрелю, не моргну.
Ольга взяла портфель.
- Осторожнее. Ты меня можешь случайно поранить. Где квартира четыре?
Аркашка отступил на шаг, натянул рогатку на всю длину.
- Молчать! Мне уже надоел твой голос. Вопросы задавать буду я. Пол?
- Что?
- Пол, говорю. Мужчина ты или женщина?
- Слушай, я тебя за уши оттаскаю.
- Проклятье, ты опять говоришь?
- Слушай, нельзя ли повежливее?
- Вежливость - язык трусов и подхалимов. Для людей действия вежливость - напрасная трата времени. Впрочем, эти знания тебе уже не сгодятся.
- Дай пройти.
- Отвечай, ты рыжая или перекрашенная?
- Что?
- Сегодня на рыжих облава.
Ольга села на скамейку, опустила руки устало.
- Предупреждаю: если назовешь меня рыжей, за уши оттаскаю.
- Не люблю рыжих.
- Мне твоя любовь не нужна. До любви ты и не дорос еще. Ты сначала научись хотя бы уважать человека.
- Я уважаю людей за дело. А с тобой не моргну - рассчитаюсь.
Ольга вытянула руки вперед.
- Согласна. Со мной уже давно пора рассчитаться. На, вяжи. Арестовывай.
Аркашка подошел вязать, и тут Ольга схватила его за ухо. Сделала она это мгновенно, словно муху поймала.
Воробьи на дереве заскакали с ветки на ветку. Парадные заухали. Водосточные трубы забормотали.
- Не тяни меня за уши! - вопил Аркашка, хлестал Ольгу резинкой рогаточной, бил по ногам.
- Извинись за рыжую, - потребовала Ольга.
Воробьи взлетели на самые верхние ветки, оттуда им было виднее.
- Рыжая швабра! - орал Аркашка. - Рыжая ведьма! Отпусти, говорю!
Ольга отобрала у него рогатку, ухватила за второе ухо и потрясла. В этот момент из парадной вышел шут (дядя Шура). Снял со стены дворницкий фартук с бляхой, надел на себя.
- Зачем безобразить? - сказал он. - Не можете как люди? Вам быстрее безобразить нужно.
Ольга выпустила Аркашкины уши. Они были красными и горячими, каждое как отвислый собачий язык.
Шут поклонился Ольге.
- С приездом. Предвижу массу хлопот. - У Аркашки шут (дядя Шура) спросил: - Аркадий, у тебя ничего не болит?
- Ну так, рыжая... - уныло сказал Аркашка, пряча от шута то самое место, которым в детстве рассчитываются за глупость, лень и всяческие неудачи.
Шут взял Аркашку за ухо, отвел и посадил на камень в сторонке.
- Не дергайте за уши! - завопил Аркашка. - Мне еще играть сегодня. Он прижал уши ладонями, покачал головой из стороны в сторону. Заскулил: Уши мои, уши.
Шут (дядя Шура) пошел к подворотне.