И вот это прекрасное и невинное создание попадает в детский дом. То, как она привыкла к теплу и любви, стало для нее высоким трамплином, с которого она плашмя упала на асфальт. Ей было тяжело в этом месте, к тому же дети не обходили ее стороной, а с радостью напоминали, кто она и из какой семьи... Изменщица.
Кто-то бы сломался от таких обстоятельств, но не она, характер ее оказался на удивление стальной. Она приспособилась к обстановке и поняла одну самую главную вещь этого места, что никто, кроме ее самой, о ней и не позаботиться, что здесь выживает умнейший и сильнейший.
Шли годы, от того милого ребенка не осталось и следа. Окончив учебу в детском доме, она получила направление на курсы медсестер. Теперь Линда работала медсестрой в социальной больнице.
Джон
Смотря на другие семьи, он не понимал, почему его мать так строга с ним. Хоть он чувствовал любовь своей матери и понимал, что она старается дать ему все в меру возможностей, но все-таки не понимал ее чрезмерной строгости. С самого детства она вела с ним диалог, как со взрослым мужчиной. Если и случалось такое, что он оступился и что-то натворил, его не ждала порка... Его ждал длительный и нравоучительный монолог матери о том, что хорошо, а что плохо. Иногда ее речи были настолько длинны, что он уже подумывал о том, что лучше она б ему дала ремня и на этом бы все закончилось... Но нет, монолог шел до тех пор, пока она не начинала замечать в его глазах понимания своих действий. Ее нравоучительная речь ни разу не обошлась без фраз: «Твой отец так бы не поступил» или «Твой отец не одобрял такое».
Соответственно и похвалы венчались фразами: «Твой отец гордился бы тобой» и «Так бы поступил и твой отец».
Джон знал своего отца лишь с рассказов матери. С ее слов, это был идеал, эталон мужчины. Также он знал, что его отец был героем, который пожертвовал собой ради свобод и прав людей.
Довольно часто он заставал мать сидящей у окна с небольшой черной коробкой, и он явно слышал, как она вела с ней диалог. Она что-то ей рассказывала и смеялась, через минуту рыдала и шепотом причитала: «Почему ты? Почему?».
В один из дней, пока матери не было дома, Джон достал эту коробочку. Нес к кровати он ее очень бережно, со стороны казалось, что он несет взрывчатку. Он присел и очень аккуратно ее открыл, внутри было несколько вещей... Там лежало два потрепанных конверта, один из которых был запечатан, также что-то завернутое в носовой платок и кожаный брючной ремень. Развязав платок, он увидел медаль, она была поразительно легкой на вес и явно из не очень качественного сплава. Ее цвет должен был придать ей величественности, но придавал лишь дешевизну. На одной из сторон была надпись: «Герою, пролившему кровь за свободу!».
Рассмотрев внимательно медаль со всех сторон, он попытался ее завернуть в таком же порядке, как она лежала до этого. После он размотал ремень, примеряя, ремень обхватил его в несколько оборотов, он был смотан в такой же исходный вид. Запечатанный конверт он не осмелился распечатать, так как понял, что это будет не только разговор с матерью... Он видел, что именно эта коробка дороже всего для нее, и мысли о том, что он что-то испортит, приводили его в дикий страх возможных последствий.
Потому он заглянул в открытый конверт. Там была фотокарточка, на ней он увидел свою мать и крепкого рослого мужчину... Сначала он не узнал мать, на фото она была не такая, как в жизни, там она была веселая, счастливая, в жизни он ее такой не видел. Также он догадывался, что этот рослый мужчина — его отец. Зная размеры своей матери, он смог представить, насколько был внушительным его папа…
После очень тщательного изучения содержимого коробки Джон вернул все в исходное место, он до сих пор гадал, что бы с ним произошло, если бы его застала мать возле коробки.
Джон не был «вундеркиндом», но учеба ему давалась легко, без дополнительных усилий, правда, и интереса особого к себе не вызывала. С друзьями тоже не было проблем, хоть он был довольно самодостаточным. Но вот откуда в нем было такое «строгое» чувство справедливости, не знал никто. В его присутствии не могло бы произойти случая, что кто-то собрался обижать слабого, Джон сразу приходил на помощь, независимо от количества противников. Резкое нарушение его представлений «что правильно, а что нет» просто затмевало его инстинкт самосохранения и он был готов отстаивать правду до конца.
Также не отнять было и его честности и пунктуальности... Все-таки его мать преуспевала в воспитании достойного члена общества.
Джон с радостью участвовал во всех командных затеях в школе и за ее пределами, но окажись он отшельником на необитаемом острове, это не доставило бы ему огромного дискомфорта. Он любил иногда проводить время в библиотеке, зачитываясь книгами про геройские подвиги и приключения, ему всегда нравились концовки книг, когда добро побеждает зло.
Когда Джон стал чуть постарше, мать записала его в секцию бокса, которая располагалась на территории стадиона «Юность». Спорт был бесплатный и доступный, после вступительного взноса и ежемесячных поборов на ремонты в размере трети зарплаты матери. Но она понимала, что это невысокая плата за закаливание его характера, тем более это должно было облегчить ей воспитание.
Джона ждала первая тренировка, он надеялся, что мать сможет его отвести и поприсутствовать до конца, в новых местах он чувствовал себя смущенным. Но получил уверенный отказ.
Идти было недалеко, всего пара кварталов, и вот он уже перед входом. На секунду он подумал: «Может, не стоит?», но вспомнив, как мать ему говорила, насколько это важно, переступил порог. Внутри он увидел десятки парней, каждый из которых был занят какими-то упражнениями. Он почувствовал незнакомый ему до этого запах пота, который впитывался в стены зала годами.
К Джону подошел мужчина... Прежде он не видел таких больших людей, этот походил на огромную гориллу. Испуг лишил его дара речи.
Тренер спросил:
— Малой, ищешь кого?! — Джон молчал…
Тренер подождал пару секунд и, не дождавшись ответа, потряс его за плечо, сказав:
— Э-э, малой, тебе кого?!
Джон чуть пришел в себя и, собравшись с силами, ответил:
— Здравствуйте, мне мама сказала прийти сюда, она в обед вам заносила взнос.
— А, ну лады, малой, переодевайся — и к остальным!
Во время тренировок на Джона, как и на большинство, тренер вообще не обращал внимания, это больше походило на кружек «самодеятельности», хотя некоторым внимания было с избытком. К ним он подходил частенько, не забывая перед этим надеть улыбку, и все его фразы начинались со слов «чемпион», «дружище»... Даже тогда Джон видел, что эти «чемпионы» ни к чему непригодны, ну разве что носить воду и полотенца, сути он еще не понимал.
В очередную тренировку Джон очень усердно работал на мешке. На днях он видел, что делали парни постарше, и пытался повторить все точь-в-точь. Пот заливал его глаза, но его ничего не останавливало. Тут он услышал голос за спиной, он остановился и обернулся, да, обращались точно к нему. Лицо парня показалось ему очень знакомым, но он не знал, где именно его видел. Парень с улыбкой сказал Джону: