Марк, выходи! - Зинзер Роман

– Эй, сивый, иди сюда! – Костян крикнул так, что вороны повзлетали с деревьев.

Мы сидели вчетвером в деревянном домике в нашем дворе. Домик этот строили для детей, чтобы они играли там, но у нас он был всегда занят пацанами постарше. Тут можно было покурить и поесть. Сейчас мы играли тут в карты. Таких домиков в нашем дворе было четыре.

Мимо через весь наш двор наискосок шел какой-то парень. Мы его ни разу не видели, он был не из наших. На крик Костяна парень не обратил никакого внимания и продолжал топать дальше. В руке у него был тяжелый пакет.

– Эй, чмошник, пойди сюда, – сипло, но очень громко проорал Костян.

На этот раз парень его услышал и повернулся.

– Пойди, пойди, – добавил Костян. – Покурим.

Парень закрутил головой, переложил пакет из одной руки в другую и решил подойти. Зря. Если бы сразу побежал, то и проблем бы не знал. Никто из пацанов за ним бы не погнался: слишком жарко было на улице.

Сам пацан с пакетом дурачком забитым не выглядел, очков не носил. На вид ему было лет тринадцать.

– Ты кто вообще? – спросил Костик. – Откуда?

– Да вот из магазина иду, – пацан кивнул на свой пакет.

– Ты новый, что ли? Я тебя тут не видел раньше, – Костян докурил свою сигарету, выбросил ее и хорошенько откашлялся.

– Я на лето. К бабушке.

– Сюда? В наш двор?

– Нет. Дальше еще на два двора. Там, где банк в доме.

– А зачем тогда через наш двор прешься?

– Да я просто из магазина… Ближе так.

Костян выпрыгнул из домика, сплюнул и затушил ногой свой бычок. Остальные пацаны − я, Таксист и Рома − остались внутри.

– Сядь-ка, – сказал Костян чужаку.

Сам он сел на корточки и пальцем показал пацану из другого двора, где ему надо сесть:

– Короче. Этот двор наш, и всякая шняга через него не ходит. Ты понял?

Костик на корточках сидел очень легко. Я знал, что он так может сидеть долго. Меня же в такой позе всегда шатало из стороны в сторону. Корточки не для меня. Да и родаки мои говорят, что от такого сидения кишка вылезет. Пусть Костян сидит, а я не буду.

– Почему? – спросил парень.

Ну точно, пацан был новеньким. Давно уже никто не спрашивал Костика, почему нельзя просто так чужакам ходить через наш двор.

– По кочану, балбес, – Костян опять гаркнул так, что только-только усевшиеся вороны снова взлетели. – Ты откуда приехал такой?

Парень съежился, немного дрожал, но не трусил.

– Из Москвы, – ответил он.

– Ха! Слышь, Таксист, из Москвы он. Давно мы столицу не рихтовали.

Таксист кивнул. Таксист всегда кивал и говорил очень редко. Он был старше Костика на год, выше его на голову и всегда ему поддакивал. Таксист был шнырем, шестеркой Костяна. Все это знали. Как на самом деле звали Таксиста, никто из местных пацанов не помнил.

– Что у тебя там? Давай сюда, – это уже спросил Рома, брат Костяна. Роме было тринадцать лет, а Костяну − четырнадцать или пятнадцать.

Рома вылез из домика, ткнул пальцем в пакет в руках чужака и приказал его передать.

– Давай, давай, – подбодрил он мнущегося парнишку. Тот протянул пакет Роме.

В пакете были: двухлитровая бутылка кока-колы, четыре стаканчика мороженого за рубль сорок и целлофановый пакет с десятком яиц. Яйца почему-то были не в коробке, а в пакете.

– Так, это мы заберем, – сказал Костик и передал Таксисту бутылку и морожки.

– Дай Маркуше одну морожку, а то сидит чего-то грустный, – сказал брату Рома.

– Но это мое мороженое! – завопил парень-чужак и протянул руки к своему пакету.

– Рот закрой! – рявкнул Рома.

У него пока не получалось орать так же страшно, как это делал его брат Костик, но чужаку и этого хватило. Чужак замолчал.

Таксист протянул мне стаканчик мороженого из пакета чужака. Я взял, отклеил бумажку и начал есть. Чужака мне было жалко, но ведь он сам поперся через наш двор. Никто его не звал. А таких Костян просто так не отпускает. Поэтому я помолчу и буду есть эту морожку. Рома тоже взял стаканчик, погрел его в руках и начал грызть.

Да, кстати, меня зовут Марк, но во дворе все меня называют Маркуша, потому что я − Марк и у меня торчат уши. Сначала мне это все очень не нравилось, и пару раз я даже подрался с дворовой мелкотой, которая и запустила эту кличку, но потом я смирился. Да и кличка уже успела прижиться у старших. А с ними не подерешься: мигом зубы посчитают. Тот же Костик или Рома. Поэтому теперь я для всех Маркуша. И для старшаков, и для мелких. Я привык.

Костик встал с корточек и пошел в сторону детской песочницы. Она была тут же, рядом с деревянным домиком, где мы сидели и играли в карты до появления чужака.

– Короче, мы вот что сейчас сделаем, – сказал он и зачерпнул пригоршню песка, – чтоб всякая шняга по нашему двору не мотала.

Костян подошел к пацану и толкнул его свободной рукой. Пацан плюхнулся на свой зад. На чужаке были летние светлые шорты и какая-то футболка, тоже светлая.

– Подержите, – сказал Костик Роме и Таксисту.

Оба они поставили на домик недоеденные стаканчики с мороженым, зашли чужаку за спину и вывернули ему руки. Чужак попробовал брыкнуться, но Таксист и Рома держали крепко.

– Раз ты ходишь через наш двор без спроса, значит, будешь жрать песок, – сказал Костик и размазал пригоршню песка по лицу пацана.

Недавно прошел дождь, песок в песочнице был еще влажным и очень хорошо прилип к лицу пацана. Таксист и Рома ухмыльнулись.

– Маркуша, достань пару яиц, – сказал мне Костик.

Я разорвал целлофан и протянул Костяну два яйца. Тот отряхнул от песка руку, взял яйца и с размаха стукнул ими о голову чужака. Яйца треснули. Костик осторожно, стараясь ничего не пролить на землю, начал размазывать яйца по лицу пацана. Яйца смешались с песком и скорлупой, и получилась как будто маска. Пацан все это время рычал и брыкался, но Таксист и Рома слабины не давали, а пинаться ногами ему было совсем неудобно. Еще бы! Попробуй кого-нибудь пнуть, когда тебя посадили на задницу.

На лице у парня появилась кровь. Видимо, скорлупой Костик что-то слегка расцарапал.

– Ладно, гони теперь отсюда и больше не показывайся. Понял?

Парень перестал брыкаться и начал всхлипывать. Он долго держался: обычно чужаки во время разговора с Костиком начинали пускать нюни намного раньше. Его отпустили, толкнули и пнули под зад. Пацан встал и медленно пошел из двора. Он пытался вытереть лицо своей светлой футболкой, но только сильнее все размазал.

– Яйца-то забери, чучело! – крикнул ему вдогонку Рома, но пацан даже не обернулся.

– Быстро учится, – сказал Костик, еще раз отряхнул руки и сделал хороший большой глоток из трофейной бутылки кока-колы.

– Нормально ты его, Костян, – сказал Таксист.

Я уже говорил, что Таксист открывал свою «варежку» редко и только для того, чтобы подмазаться к Костику. Во дворе его никто не любил. Даже Костик, которого Таксист чуть ли не целовал в зад, Таксиста не любил. Таксист был долговязый, сильно прыщавый и очень глупый. Но он был очень верен Костику. Костик это ценил.

Все четверо: Костян, Рома, Таксист и я − вернулись в деревянный детский домик и сели опять играть в карты. В дурака. Раздавал Рома. Было не то чтобы раннее утро, но никого, кроме нас, во дворе еще не было. Все мои друганы спали в своих кроватях. Мне же почему-то сегодня не спалось. Я вышел погулять, никого из своих не нашел, и поэтому пришлось играть в карты со старшими. Они сами меня позвали.

– Марик, домой! – голос моей мамы пролетел по всему двору.

У нас, как ни крикни, громко или тихо, все равно было везде слышно: наш двор – это три дома, которые стояли как буква П. Между домами − сквер с деревянными домиками и лавками. Как раз тут мы сейчас и сидели. Четвертого дома, чтобы из П получился квадрат, у нашего двора не было. На его месте проходила дорога, а за ней начинался другой двор − «Мадрид».

Мама всегда меня так звала. Открывала окно в зале и кричала: «Марик, домой!». Сегодня была суббота, поэтому мама была дома, а не на работе. Обычно-то ни утром, ни днем никто за мной из окон не следил.