Virginie Albertine de Guettee счастливо засмеялась, она поняла, что она избранная.
Не каждую красавицу избирает дикая обезьяна.
'Если бы она подросла и научилась хорошим манерам, то ее можно было бы взять замуж', - графиня хотела посмотреть на себя со стороны с обезьянкой.
Наверняка, это очень ценная обезьяна, потому что выбрала самое дорогое на острове.
- Virginie, наклони голову, а то я нечаянно дубиной сломаю твой череп, а не череп обезьяны, - голос Lucas из джунглей вывел графиню из мира грёз о больших обезьянах.
- Вытяни животное на руках, чтобы я камнем попал обезьяне в левый глаз, - Olivier сменил тактику убивания обезьян.
Virginie Albertine de Guettee, в другой момент, возможно, послушала бы братьев и подставила бы обезьяну под удар.
Но дикие невежественные парни сделали огромную ошибку, которая может их лишить покровительства графини, они смели приказывать ЕЙ, самой красивой во Вселенной и самой благородной юной леди.
В ярости Virginie Albertine de Guettee подскочила на пружинках ног.
Мычала, размахивала руками, брызгала слюной, топала по траве.
При этом обезьяна пронзительно верещала и показывала невидимым охотникам длинные желтые зубы.
Они нелепо смотрелись в маленьком рту примата.
Virginie Albertine de Guettee не остановила свой гнев, подняла камень и швырнула в кусты, где прятался Olivier.
Раздался хруст, сдавленный крик и приглушенное удивление из неприличных слов.
Lucas в своих кустах едко засмеялся над побитым братом и в тот же момент получил палкой по шее.
Virginie Albertine de Guettee била неумело, непрофессионально, но с чувством глубокого удовлетворения.
Обезьяна пять секунд следила за действиями новой хозяйки, качала головой, а затем выхватила палку из рук графини и показала высшее мастерство избиения палкой.
Lucas в крови рухнул под градом ударов обезьяны.
Virginie Albertine de Guettee улыбнулась и отобрала у нее палку.
Графиня не знала, какого пола обезьянка, но сразу приняла ее в свою команду.
С охотой покончено, блондинка нетерпеливо стучала каблучками по камням, показывала недовольство, что надо ждать, когда братья очнутся.
Lucas поднялся на дрожащих ногах, доковылял до озера под водопадом, долго и натужно смывал кровь с лица и шеи.
Затем травой вытер кровь из разбитого носа брата.
Побитые юноши не улыбались, но, судя по лукавым искоркам в уголках глаз, не сердились на Virginie Albertine de Guettee.
Через десять минут уже вчетвером, с новым другом обезьяной, дошли до пещеры.
Насколько была легка дорога к купальне, настолько оказался тяжелым путь обратно.
Старик встретил побитых сыновей с радостью.
Восторг, что его детей, наконец-то побили, вырывался из слезящихся глаз Hugo.
- Дети мои, вы, наверно, хотите соврать, что поскользнулись на скале и упали на камни, - Hugo мелко захихикал. - Мой смех не без причины и в нем много смысла.
Но я отлично знаю следы побоев от девушки и от обезьяны.
В молодости меня часто била ваша мать, доставалось мне и от обезьян.
По вашим разбитым лицам я вижу, что вы продолжили мою династию. - Старик Hugo дружески обнял Virginie Albertine de Guettee, и обезьяна тут же схватила его за нос, сжала между пальцев.
Когда старик вырвался со слезами, то на кончике его носа вздулось синее пятно.
Старик через силу заулыбался, и теперь настала очередь ржать его сыновьям.
- Фантастически роскошная обезьяна, - Hugo подлизывался к животному. - Она наполнит нашу жизнь свободой и наслаждениями, а за это мы ее не только не съедим, но и не будем пытать.
Прошу всех к столу, - старик Hugo развернулся на пятках, старался ступать четко, по-военному, но его качало от обиды и досады, что обезьяна схватила за нос. - Я организовал ужин шикарный.
Во время приема пищи должна царить дисциплина, - старик сурово посмотрел на сыновей, а затем перевел взгляд на Virginie Albertine de Guettee и обезьяну и голос его задрожал от восторга. - Дисциплина только для вас, сыновья мои.
А девушки и обезьяны отличаются от мужчин тем, что сами себе дисциплина. - Hugo похлопал блондинку по спине, при этом его рука нечаянно соскользнула чуть ниже спины.
Virginie Albertine de Guettee простила старику его маленькую шалость.
Неизвестно, сколько лет или часов он еще проживет, так пусть хоть порадуется, когда соприкасается с прекрасной.
Графиня не хотела проходить в пещеру, где ее ждал ужин.
Она представляла закопчённые стены пещеры, костер, куски мяса на полу или в листьях бамбука, соломенные подстилки вместо пуховых перин.
Virginie подхватила доску и написала:
'Я предпочитаю ужинать на открытом воздухе.
Пещеры - для дикарей, а не для благородных девушек', - Virginie Albertine de Guettee не боялась обидеть словом 'дикарей', она уже ничего не боялась, потому что чувствовала, что ей будут поклоняться, как царице.