Мария пишет рассказы на религиозную тематику и рассылает их по журналам. Обычно рассказы святочного типа - сказки с тяжелым началом и со счастливым концом. Чаще всего в них бедные сиротки обретают веру и духовные силы. Душеспасительное чтиво. Не то, что - мое.
В Новой Москве она дружит с Настей, а в качестве эксклюзивного развлечения Маша любит иногда поспорить с Ашотом - конечно же, на темы религии. Как правило, споры заканчиваются ссорой и оппоненты не разговаривают по целой неделе. Так как развлечений немного, двое вновь находят друг друга и вновь затевают дискуссию. Это тот самый процесс, в котором главное - общение, которое суть есть величайшая роскошь на Земле.
Сарафанный тырнет
Обедали беглецы у Дуси. К нему они, собственно, и переместились на временное пристанище по наущению Путина. Егор и Дуся ровесники, потому мужчины неплохо должны понимать друг друга. Тем более что, кажется, одним миром мазаны. Но, как показывает практика, мать всех наук, идентичность возраста и происхождения - далеко не гарантия дружбы.
Егор выспался по полной программе, вроде как, сыт, а все равно - зол. В то время как Эля настроена очень даже позитивно. Халат ей пришлось сдать хозяйке, тапочки - тоже, зато на ней Дусины затянутые солдатским ремнем джинсы (мужские, но чистые, новые), клетчатая ковбойская рубашка и настоящие "казаки". Еще бы кольт на бедре и широкополую шляпу для полного завершенья образа, но таковых причиндалов не нашлось.
Дуся все время при деле - деловой такой мужик. Участвует в пустой, ненужной беседе - а сам черенки для лопат (или сельскохозяйственных орудий типа граблей) шкурит. Ради уважения к делу присоединился и Егор, но у него получается плохо и медленно - мало практики. Само собою, сарафанное радио уже разнесло по деревне две новости - про пришельцев и заслон. Дуся мудрый не по годам: вопросами на тему что, как и почему постояльцев не мучает. А вот цепочку с бруликом в качестве гонорара за приют, между прочим, взял. У-у-у... кулак-дармоед, подумала Элеонора, когда тот положил украшение в карман - она была уверена, что откажется. Впрочем, Эля не сквалыга, она легко расстается с тем, что достается в легкую. Уж столько в своей такой кривой жизни она уже отдала...
Егор пропустил всю эту мишуру с человеческими разборками во дворе Путиных, и не слишком понял почему их выперли из того дома. Миша утром предложил беглецам целую комнату, а Дуся сказал: спать будем все вместе, в горнице, другие помещения все равно заняты под склады. А начхать: Егору не верится, что другого выхода из Новой Москвы нет, он надеется после ночевки свалить куда-нибудь... в приличное место. С Элей или без нее - еще не решил. Он вдруг обнаружил - и даже испугался своей мысли - что относится к женщине как... к сестре. Вот, не нравится она ему (как женщина), а что-то в ней такое родное. Может, это подсознательное: в детстве у родителей всегда сестричку просил. А они не подарили.
И на доме Дусином, и на хозяйстве лежит печать основательности. Все по уму, по порядку, и ничего не валяется просто так, как это зачастую в сельских домах бывает. Одно слово: Хозяин. Или бирюк. Но это уже второе слово. Мужчины мрачно дрочат черенки, женщина - возбужденная, раскрасневшаяся - воркует:
- Странная у вас деревня. Никогда такой не видела. Живете здесь как зомби какие-то, сами себе не рады. - Эля немного раздосадована, что Дуся запретил ей курить в доме. Да и не любит она смолить в одиночестве, социальное все же существо эта (якобы) Элеонора. Курящая женщина в кругу правильных мужиков, явных апологетов здорового образа жизни, - картина явно не Репина. Сигареты формально обменяны на синее вечернее платье. Путин надеется, прикид с плеча незнакомки умаслит Машино эго. Кстати, зря.
Егор краешком глаза любуется естественностью поведения своей невольной соратницы-сеструхи: его цепляет, насколько она проста и естественна. Наверняка, думает он, девка из глубинки, городские все - с заморочками.
- Деревня как деревня, - не слишком охотно отвечает Дуся, - только она уже труп. А все, кто сюда временно заселился - случайный народ. Недоразумение.
- Я заметила. Но ты-то, кажется, не такой.
- Так сложилось. А миром мы все мазаны одним. Москвою пришибленные.
Кстати, беглецы пока еще не знают названия селения, что у озера Китежского, а посему слово "Москва" не вызывает двоякости толкования.
- Москва, Москва... - Эля вдруг явит раздражение. - Прям у вас она колом поперек башки встала.
- А ты сердишься. - Егор почувствовал: ему нравится то, что эта женщина способна злиться. - Значит, правда не на твоей стороне.
- Правда вообще ни на чьей стороне - она сама по себе. Или ты считаешь, у тебя монополия. А ты, мастер, чё думаешь? - Эля так называет Дусю. Егора, кстати, никак не зовет. Точнее, он для нее - "эй". А Егор обращается к ней: "коллега".
- Это смотря ты о чем, красавица. - Дуся шкурит, глаза опустил к долу, улыбается эдак... кротко.
- Да все о том же. Москва - как центр вселенной. Начертили тут... глобус Москвы и думают, все светила вокруг строем ходят.
Дусю почему-то передернуло. Он бросил черенок на пол, вскочил, резко подошел к окну, вгляделся в происходящее на улице, изрек:
- Специально тут дефилируют. Вы популярны. Это хреново радио уже весь эфир заполонило новостями о вас. Аж воздух в струнку - чтоб лучше волны разносились. Москва... - Дуся, конечно, Новую Москву подразумевает. - Да, здесь все исполнено зависти и амбиций, как и везде. Человек человеку волк, и всяк старается встать поверх другого. Али я неправ, Егор?
- Я уже это слышала. От других людей.
- Хозяин, люди разные. Зачем всех под одну гребенку-то? - Егору не хочется размусоливать всю эту философию, но эдакую мизантропию приветствовать претит. - Коллега не даст соврать: мы-то с ней не волки. Или похожи?
- Эфир донес еще и про кордон. Нас тут в загоне заперли. Вопрос: зачем?
- Мастер, - нежно, насколько позволяет состояние, отрубила Эля, - все вилами по воде писано. Мы-то с ним при чем?