Даже в минуты гадкого непочтительного к ней обращения девушка не могла пожелать ему этого.
Диана оцепенела, когда услышала от Люции, что раньше трех они не уедут. У нее сильно болели ноги, о чем она тут же сообщила тетушке.
— У тебя все идет великолепно, девочка моя, — сказала тетушка. — Наверное, тебе просто туфли маловаты, утром займемся этим.
— Вы говорите «утром», тетушка? Вряд ли я доживу до утра. Мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь сейчас увидел мои ноги.
— Разве на ней не самый большой размер из всех возможных, Люция? — подколол Лайонел.
— Лайонел! Как можно!
— Простите, Люция. Леди, не пора ли нам?
По дороге домой Лайонел молчал так же, как Диана по дороге на бал.
Наконец Люция спросила:
— Мальчик мой, что с тобой? Ты не пьян?
— Нет, — ответил он, и это короткое слово мгновенно вывело Диану из состояния дремы.
— Тогда что же с вами? У вас вышел весь запас оскорблений? Вам-то ваши туфли не малы, не так ли?
— Нет. Со мной все в порядке. Продолжайте спать, Диана. Так будет лучше для нас обоих.
— Я не оскорблю ваши тонкие чувства, если сниму туфли?
— Не стоит объявлять об этом во всеуслышание. Просто снимите их, а мы сделаем вид, что не замечаем ваших потных ног.
— Лайонел!
— Простите, Люция. — Он вздохнул, откинулся на мягкую спинку сиденья и закрыл глаза.
— Он изволит гневаться, — сказала Диана достаточно громко, чтобы ее услышал не только Лайонел, но и…
— Мисс… Диана! Замолчите!
— Я просто хотела сказать, что чувствую себя неловко, когда вы столь неприветливы, а точнее — грубы.
Лайонел открыл один глаз и сказал:
— Так и есть. Шарлотта, леди Дэнверс, старательно расписывала мне ваш отвратительный характер, низкие моральные качества, отсутствие воспитания, несдержанность, недовольство лондонским светом и неуважение к нему.
— Вот мерзкая ба… женщина!
— Совершенно с вами согласен.
— Боже мой! Зачем ей это, Лайонел?
— Простите, Люция. Мне нужно вначале кое-что спросить у Дианы. Вы разговаривали с этой дамой?
Диана неуверенно пожала плечами.
— Можно сказать и так. Помните, я выходила в дамскую комнату?
— Прекрасно помню. Вы перепили шампанского, и вам понадобилось…
— Лайонел!
— Извините меня, Люция.
— Так вот, она ждала меня там и вела себя нахально. Я защищала вас, милорд. Она предупреждала о вашей злобной натуре и отвратительном характере.
При этих словах Лайонел подобрался и подался вперед.
— Она — что?!
— Она предупреждала меня, что у вас…
— Я прекрасно слышал сказанное вами. Теперь вы видите, Люция? Шарлотта решила сыграть роль роковой женщины, но ей мешает произвести нужное впечатление мое общение с Дианой.
— Я заставила ее прикусить язык, — с удовлетворением сообщила Диана.
— Она потрудилась больше — заставила все языки заработать на ваш счет.
— Помолчите-ка вы оба, — проговорила Люция. — Я должна подумать. Отчасти меня радует, что Шарлотта сразу же показала свое истинное лицо. Ты же знаешь, Лайонел, я обладаю некоторым влиянием в свете, и я не позволю ей распускать эти злобные, лживые сплетни. Ее положение в свете окажется крайне шатким.
— Видимо, она полагается на мое благородство, а поэтому уверена, что я не предам ее. — Тон Лайонела был сух, как остров Моргана — кучка земли в Карибском море, где не росли ни деревья, ни кустарники.
— Предать ее? Но что она сделала? Разве не она разорвала вашу помолвку? Она сказала мне, что…
— Помолчите, Диана!
— Нет, милое мое дитя, помолвку разорвала не она, а Лайонел. Я заставлю эту нахалку замолчать, иначе вся округа узнает правду.
— Люция, я запрещаю вам это делать! Диана резко подпрыгнула на сиденье.
— Но почему? Я ничего не понимаю.