Вождь не смутился. Глядя на него, держались и мы.
По приказу Командира отряд начал отход, преследуемый артиллерийским огнем и густыми лавами казаков. Прямым попаданием гранаты выбило лошадей первых уносов. Далее трехдюймовка шла на корне. При переходе глубокого оврага сломалось дышло, и по приказу Полковника Чернецова юнкера, утопивши подо льдом ручья прицел и угломерный круг, сбросили орудие с крутого склона оврага. Коннице отряда Полковник Чернецов приказал пробиваться на юг, но сам наотрез отказался от лошади. Чудом удалось двум десяткам измученных людей на заморенных упряжных и строевых лошадях уйти от свежих сил врага.
Казалось, наша борьба завершается. Горстка – против орды. Но Вождь оставался спокоен.
На дне оврага возле Полковника Чернецова собралось около шестидесяти человек партизан и юнкеров. Подпустив без выстрела лаву донцов, мы залпом в упор отбросили ее назад. Но вот огнем голубовских пулеметов Полковник Чернецов был ранен в ногу. Пролилась кровь Вождя…
Подъехали два парламентера с белым флагом с предложением сдаться. Превозмогая боль, Вождь сказал им:
– Передайте войсковому старшине Голубову, что мы не сдадимся изменникам.
Он знал. Он верил. Вместе с ними верили и мы.
Еще две атаки были отбиты. Голубовцы готовились к третьей, но внезапно все стихло. Мы недоуменно переглядывались, наконец, кто-то сообразил:
– Батарея!
Грозные пушки 6-й Донской молчали. Но вот издалека послышалось «Ура-а-а!», сперва негромкое, еле различимое.
– Приготовиться! – велел наш Полковник.
Теперь он улыбался, и мы поняли – час пробил. Замысел Вождя начал осуществляться.
На позиции красных упал первый снаряд. Батарея вновь заговорила – но уже совсем по-другому, на понятном и ясном каждому языке. Кто-то не выдержал:
– Наши! Там наши!!!
Второй снаряд, третий. «Ура-а-а!» уже близко, уже рядом. И тут мы услышали песню, известную в те дни всем на Тихом Дону. «В путь, в путь, кончен день забав, в поход пора!..»
Зуавы! Донские Зуавы!
– В штыки! – приказал Вождь. – В огонь!
(Чернецовцы в огне. – Мюнхен, издательство «Посев», 1958. С. 25—36.).
Лабораторный журнал № 4
9 марта.
Запись первая.
Тот, кто вел Журнал № 1, был изрядным шутником – или откровенным занудой. На первой странице он воспроизвел (и не поленился!) «Правила ведения лабораторного журнала» с введением и семью подробными разделами. Остальные – Журналы № 2 и № 3 – зачем-то последовали его примеру. Правила хороши. Особенно умиляет требование – писать исключительно чернилами. Забавно: археологический дневник, напротив, заполняется только карандашом.
Дабы не порывать с традицией, цитирую начало:
«Полная и своевременная запись хода и результатов анализа или другой выполняемой работы имеет гораздо большее значение, чем может показаться начинающему работнику. На практике часто приходится возвращаться к ранее полученным данным: составлять сводные отчеты, оформлять материал для публикации в печати, анализировать и сопоставлять результаты, полученные в течение определенного периода, или проверять их в сомнительных случаях. Поэтому форма записи экспериментальных и других данных должна содержать ряд обязательных сведений и быть в какой-то мере стандартной».
Кто бы спорил? Аминь!
Лабораторные журналы достались мне в виде файла (на всякий случай сохранил копию на флешке). Первую запись хотел сделать вчера, в Международный День Клары Цеткин, но не смог преодолеть странной робости. Все трое, чьи журналы оказались слиты в один файл, в нашем мире уже мертвы. Начну записи – отправлюсь их дорогой. Разумом все понимаю, но все равно – кисло.
Сегодня решился, еще раз бегло проглядев Журналы моих предшественников. Если помянутая «форма записи» и является стандартной, то лишь «в какой-то мере». Кроме цитирования Правил, все трое (в дальнейшем – Первый, Второй, Третий) достаточно подробно изложили обстоятельства, которые привели их к необходимости вести Журнал. Поддержим традицию?
Итак. В конце мая 1986 года я, в те годы – старший преподаватель нашего Университета, был призван на военные сборы. Честно скажу: не сообразил, хотя следовало бы. 5 июня я уже был в Чернобыльской зоне, в пустом и брошенном городе Припять. Шли дожди, мелкие, очень теплые…
Через двадцать лет, то есть несколько месяцев тому назад, диагноз стал окончательным. Мне советовали призанять денег и ехать в Москву (или в Прагу), дабы врачи еще раз все осмотрели и просветили Х-лучами, но от этой бесполезной мысли я отказался, равно как от операции в нашем онкологическом центре, что в Померках. Чем все заканчивается, я уже видел, причем неоднократно.
Аминь – дважды.
Боль пока переносима, до самого страшного, когда перестанут помогать наркотики, еще пара месяцев. Значит, пора начинать Журнал и стать Четвертым.
Пятый, Шестой и все последующие! Можно на этом прерваться? Детализировать нет ни малейшей охоты.
Перечитав Правила, обратил внимание на следующий пункт: «Работа должна иметь название – заголовок, а каждый ее этап – подзаголовок, поясняющий выполняемую операцию».
Логично.
Q-исследования: результаты и перспективы.
1. Проводник.
Примечание: Термином «Проводник» здесь и далее именуется вещество, применяемое в наших экспериментах. Его подлинное название не так сложно вычислить, но все же будем соблюдать элементарную конспирацию.
Сперва забавное. Из Израиля:
"Комиссия Кнессета по борьбе с наркотиками заслушала сегодня доклад об изнасилованиях женщин, находившихся под воздействием наркотического вещества, получившего название «наркотик для изнасилования».