Пара ступенек, и она, спотыкаясь, влетела в каюту, где конвоир наконец отпустил ее.
– Только попробуйте сделать так еще раз, сэр! – гневно сказала Микаэла, вздернув подбородок. – Я вооружена.
Тот ухмыльнулся, разглядывая девушку, она воззрилась на его шаровары, туфли с загнутыми носками, кожаный жилет, прикрывающий обнаженную грудь, золотые обручи, стянувшие бицепсы, и кольца с драгоценными камнями. Интересная наружность, подумала Микаэла и вдруг услышала стон.
Она протиснулась между членами команды к роскошной кровати огромных размеров, где лежал человек, которого она ранила. Без черной шляпы и плаща он выглядел неожиданно беззащитным; один из матросов стянул с него сапоги, бросив их на пол, а человек, первым окликнувший Микаэлу, приказал сходить за горячей водой, мылом, бинтами и какой-то шкатулкой.
Рейн что-то прошептал ему.
– Да, она здесь, – сказал он и повернулся к девушке: – Меня зовут Лилан Бейнз, я рулевой и первый помощник капитана.
Микаэла кивнула.
– Он потерял много крови.
– И потеряет еще больше, когда мы будем доставать эту чертову пулю.
Рейн снова что-то пробормотал, Бейнз склонился к нему, и его брови удивленно поползли вверх.
– Он говорит, вы должны ее вытащить.
Микаэла посмотрела на капитана. Его необыкновенно длинные ресницы поднялись, уголок точеного рта дрогнул, когда он почувствовал ее взгляд. У него был такой вид, будто он говорил: «Я выгляжу жалко, и тому виной ты». Она знала, что одно его слово, и матросы схватят ее. «Лучше побыстрее сделать дело и убраться отсюда». Бейнз принес ей табурет, она села и положила у ног пистолет.
– Наказание за твое преступление, убийца. – Рейн сказал это очень тихо, чтобы слышала только она.
– Думаете, я упаду в обморок или сделаю другую подобную глупость?
– Ты выглядишь немного бледной.
– По сравнению с вашим зеленым лицом? – высокомерно заявила Микаэла, и когда Рейн улыбнулся, приказала, хотя он и не думал шевелиться: – Лежите спокойно.
Пока она исследовала рану, Лилан принес шкатулку тикового дерева, вытащил из нее длинные щипцы, опустил в миску и ошпарил кипятком.
– В следующий раз, прежде чем прикасаться к нему, вымойте руки, – рыкнул он.
Прикрыв рану, Микаэла послушно встала, засучила рукава и вымыла руки, а тем временем Бейнз насыпал порошки и истолченные травы в чашку с горячей водой, после чего отнес капитану. Тот, глотая питье, не отрывал светлых глаз от пленницы. «Он просто завораживает меня своим взглядом», – подумала девушка.
Рейн чувствовал ее неуверенность, однако ему вдруг почему-то захотелось подольше удержать Микаэлу возле себя, даже если она разбередит его рану, ища пулю. А то, что в сравнении с прежними эту рану можно считать пустяком, девчонке знать необязательно. Пусть она немного пострадает.
Микаэла подошла к нему, держа завернутые в ткань инструменты, от которых шел пар.
– Я не уверена, что…
Он довольно резко приподнялся, и она хмуро взглянула сначала на него, затем на пустую чашку рядом с кроватью. «Не спрашивай ни о чем», – приказала она себе.
– Ты найдешь пулю и вытащишь ее.
– Грандиозная идея, – насмешливо произнесла она. – Почему я раньше об этом не подумала?
Рейн улыбнулся.
Проигнорировав его улыбку, Микаэла плюхнулась на табурет и сняла пропитанную кровью ткань. Синий порошок исчез, наверное, уже впитался в кожу, кровотечение прекратилось, жаль, что придется снова бередить рану, чтобы добраться до пули. Она проделывала такое со своим отцом, правда, рана не была делом ее рук, да и отец в это время ничего не чувствовал, не смотрел на нее стервятником.
– Будет больно.
– Не больнее, чем теперь, – фыркнул Рейн.