- Да, было бы полезней, если бы вы разбирались в синусах и косинусах, а еще лучше, если бы умели вовремя предугадать ураган, чтобы успеть убрать брамселя* [Брамсель - прямой парус.]. Во флоте не очень-то следят за причастными оборотами.
- Так точно, сэр!
Он пока еще не знал, что такое брамселя, зато мог бы сообщить капитану, что тот заблуждается насчет его математических познаний. Однако он счел за лучшее воздержаться от подобных высказываний: инстинкт и уже приобретенный кое-какой опыт говорили в пользу именно такой манеры поведения.
- Ну что ж, - закончил капитан, - выполняйте приказы, изучайте свои обязанности, и тогда с вами ничего плохого не случится. Вы свободны.
- Благодарю вас, сэр! - с облегчением сказал Хорнблоуэр, выскакивая за дверь.
Последние слова командира оказались, однако, самым настоящим обманом: неприятности посыпались на Хорнблоуэра как из ведра, чуть ли не с самого первого момента пребывания на "Юстиниане", несмотря на беспрекословное выполнение приказов и прилежное изучение мичманских обязанностей. А началось все с прибытия на корабль старшего мичмана Джона Симпсона. Он появился в кубрике - симпатичного вида мускулистый парень, лет тридцати от роду, - и встал перед столом, за которым сидели мичмана, прибывшие, так же как Хорнблоуэр, за несколько дней до этого.
- Кливленд, друг мой, - вкрадчиво обратился он к мичману, сидевшему за столом в центре, - не будете ли вы так любезны освободить место, приличествующее мне по праву?
- Но... - заикнулся, было, тот.
- А ну вылазь! - рявкнул Симпсон, отбросив церемонии.
Кливленд, нехотя, встал из-за стола и пересел на другое место, а Симпсон спокойно уселся на освобожденное, свирепо поглядывая по сторонам в ответ на любопытные взгляды не встречавшихся с ним прежде новичков.
- Да-да, братишки, - заговорил он, спустя некоторое время, - дядюшка Джон возвратился в лоно мичманской семьи. Но я должен признать, что не удивлен отсутствием восторга на ваших лицах, более того, я уверен, что очень скоро кое-кто из вас сильно пожалеет, что вообще родился на свет.
- А как же с твоим производством? - робко спросил один из мичманов.
- Ах, вас интересует мое производство? - зловеще протянул Симпсон, наклоняясь вперед и постукивая по столу костяшками пальцев. - Ну что ж, я отвечу на этот вопрос - отвечу раз и навсегда, но если я услышу его еще раз, кое-кому придется несладко. Объясняю популярно: капитанская комиссия из престарелых маразматиков с тыквенными головами отказала мне в производстве. Эти выжившие из ума тупицы сочли мои математические познания недостаточными для лейтенантского чина. Таким образом, Джон Симпсон, исполняющий обязанности лейтенанта королевского флота, снова превратился в мичмана Джека, которому больше ничего не светит. Мичман Джек к вашим услугам, господа, и храни вас Всемогущий Господь, потому что вам это понадобится!
Но текли дни, и становилось все очевиднее, что Господь не желает связываться с Джеком Симпсоном. С момента его возвращения жизнь в мичманском кубрике перестала быть просто невыносимой, а превратилась в настоящий ад. Судя по всему, Симпсон и раньше изобретательно тиранил своих младших или более слабых коллег, но теперь, после неудачного экзамена на чин лейтенанта, его изобретательность и придирчивость удесятерились. Он мог быть слаб в математике, зато знал тысячу способов отравить жизнь ближним. Пользуясь привилегированным положением старшего мичмана, он имел практически неограниченную власть над подчиненными. Кроме того, он обладал исключительно злым языком и был силен физически. Эти качества в любом случае позволили бы ему верховодить среди младших офицеров, даже при наличии на корабле сильного старпома. А уж мистера Клея, старшего помощника на "Юстиниане", никто не отважился бы назвать сильным.