– Угомонитесь, – предостерегающим тоном сказала мисс Старклинг. Собрав в стопку все листки с домашними работами, она попросила нас открыть учебники по математике.
Мисс Старклинг написала уравнение на доске.
– Сэмми, ты хорошо сегодня себя чувствуешь? – спросила она, закончив писать.
Я кивнул в ответ.
Мне ведь ничего больше не оставалось. Не мог же я сказать: «Нет, мисс Старклинг, мне совсем не лучше сегодня. Вчера в своей собственной комнате я познакомился с мальчиком-невидимкой, и теперь меня никто никогда и слушать не будет. Все считают, что я рехнулся».
– Хорошо, – сказала мисс Старклинг. – Пожалуйста, выйди к доске и покажи классу, как можно решить это уравнение.
Похоже, что сегодня не было ни минуты покоя. Я поднялся.
– Нет, не ты, Сэмми, – сказала мисс Старклинг, – я обращалась к нему.
Она указала на место рядом со мной.
Свободное место.
Озадаченный, я взглянул на мисс Старклинг.
– К твоему другу-невидимке, – пояснила она. Это заставило класс разразиться хохотом. Рассмеялась и мисс Старклинг:
– Сожалею, Сэмми, меня тоже вовлекли в розыгрыш.
Сожалею?! Я знал, что ни о чем она не сожалеет. Слишком уж сильно она смеялась.
Я смешался. Я чувствовал себя совершенно униженным. А день только начинался.
Вторая половина дня оказалась еще хуже.
Во время ленча я пошел в библиотеку. Я уселся в одиночестве подальше от всех.
Мне не хотелось больше слушать шутки по поводу невидимки.
Я не желал ни с кем разговаривать.
Я достал из пакета бутерброд с тунцом и положил на колени так, чтобы мисс Пински, библиотекарь, его не заметила. В библиотеке не Разрешалось есть, и мне не хотелось, чтобы Меня застукали.
Все в школе знали, что лучше не попадаться под руку мисс Пински, если она рассердится. Я однажды видел, что было, когда ее разозлила Клэр. Мисс Пински заставила Клэр делать сотню рецензий, каждую по три страницы! Это произошло в прошлом году, а Клэр все еще никак не разделается со своей писаниной. Предполагаю, что она добралась только до двадцатой книги.
Я развернул бутерброд – и не смог ни вздохнуть, ни выдохнуть! Сандвич начал подниматься.
– Брент, положи бутерброд! – прошипел я. – Что ты тут делаешь?
Кусочек бутерброда исчез.
– Я заскучал в твоей комнате в одиночестве, – сказал Брент. – К тому же я проголодался. – Еще один кусочек бутерброда испарился.
Выхватив у него бутерброд, я в беспокойстве оглянулся по сторонам.
– Ты не можешь здесь оставаться. Тебе надо уйти!
– Пожалуйста, разреши мне остаться, – начал упрашивать Брент. – Без тебя дома совсем скучно. Мне нужен друг!
– Все думают, что я чокнулся! – сказал я, повысив голос. – Что я абсолютный кретин! Все ребята в школе смеются надо мной. Даже моя учительница насмехается. Тебе нельзя здесь оставаться, Брент. Нельзя…
На стол пала чья-то тень. Я поднял глаза. Нахмурясь и покачивая головой, надо мной стояла библиотекарша мисс Пински.
15
– Сссс-сэмми! – прошипела она. – С кем это ты разговариваешь? И почему ты позволяешь себе разговаривать в библиотеке?
Я сглотнул.
Ее глаза превратились в две узенькие злые щелочки. Она крепко сжала губы.
Потом она перевела взгляд на мои колени и судорожно вздохнула.
– Что такое?… Еда?
«Мне не жить, – понял я. – Я буду до конца дней своих писать рецензии на книги… Спасибо тебе, Брент. Огромное спасибо!»
– Сэмми! Как ты мог?! – воскликнула библиотекарша. – Ты нарушил две основные заповеди библиотеки!
Я вжался в стул, ожидая, что буду пригвожден к месту. Но взрыва не последовало.
– Это так на тебя не похоже, – сказала она. Голос ее чуть смягчился. – Тебе стоит побеседовать с главным воспитателем. Если человек разговаривает сам с собой, значит, его серьезно что-то беспокоит.
Я окинул взглядом библиотеку – все вокруг пялились на меня. Меня бросило в жар.