Держась за стену, я шагала следом за Эдди. Внезапно у меня возникло странное ощущение: мне показалось, что я уже бывала здесь, поднималась по винтовой лестнице, видела верхнюю площадку древней башни.
Разумеется, такого быть не могло: мы с Эдди впервые в жизни очутились в Англии. Но странное ощущение не покидало меня.
Наконец вся группа собралась в тесном помещении наверху. Может, я видела эту башню в кино? Или на фотографии в журнале? Почему она кажется мне такой знакомой?
Я резко встряхнула головой, пытаясь отогнать тревожные мысли, встала рядом с Эдди и огляделась.
Сквозь маленькое круглое окно высоко над головой лился тускло-серый свет. Комната была круглой, голые стены покрыты трещинами и темными пятнами. Потолок оказался таким низким, что мистеру Старксу и некоторым туристам приходилось наклонять голову.
– Должно быть, многим из вас вдруг стало тоскливо, – негромко сказал мистер Старке.
Мы тесно обступили его, чтобы лучше слышать. Эдди, нахмурившись, смотрел на окно.
– В этой камере держали юного принца и принцессу, – печально продолжал мистер Старке. – Это случилось в начале пятнадцатого века. Здесь, в тесной клетке, томились Эдуард и Сюзанна Йоркские. – Он взмахнул красным флажком, и мы обвели взглядами круглую комнату. – Представьте себе двух детей, увезенных из родного дома и запертых в промозглой камере на верхушке башни… – Мистер Старке говорил почти шепотом.
Мне вдруг стало холодно. Я застегнула куртку, а Эдди засунул руки поглубже в карманы джинсов. Его глаза расширились от страха, он боязливо обводил взглядом унылую комнату.
– Но принц и принцесса не долго пробыли здесь, – Мистер Старке опустил флажок. – В первую же ночь, когда они заснули, в башню поднялся лорд верховный палач со своими подручными. Им было приказано задушить обоих детей, чтобы ни принц, ни принцесса никогда не взошли на трон.
Мистер Старке закрыл глаза и склонил голову. В комнате повисла тягостная тишина. Никто не шевелился. Все стояли молча. Только ветер завывал в крохотном окне над нашими головами. Я зажмурилась и попыталась представить себе двух детей – мальчика и девочку. Испуганных и одиноких. Пытающихся заснуть среди холодных серых камней. Но вдруг дверь распахивается, и в камеру вливаются незнакомые люди. Не говоря ни слова, они принимаются душить принца и принцессу.
Прямо здесь, в этой комнате. На том же месте, где сейчас стою я…
Я открыла глаза. Эдди встревоженно смотрел на меня.
– И вправду страшно… – еле выговорил он.
– Еще бы! – усмехнулась я.
Мистер Старке продолжил рассказ. Неожиданно я выронила фотоаппарат, и он с грохотом упал на каменный пол. Я поспешно наклонилась, чтобы его поднять.
– Эдди, объектив разбился! – воскликнула я.
– Тс-с-с! Я хочу послушать, что говорит мистер Старке про принца и принцессу! – перебил меня брат.
– Но мой фотоаппарат… – Я встряхнула его – сама не знаю зачем. Как будто надеялась таким способом починить разбитый объектив.
– Что он сказал? Ты слышала? – насторожился Эдди.
Я покачала головой:
– Прости, я прослушала.
Мы подошли к низкой койке, придвинутой к стене. Рядом стоял трехногий деревянный табурет. Больше в камере ничего не было.
Неужели принц и принцесса и вправду сидели здесь? Может быть, они вставали на койку и пытались дотянуться до окна?
О чем они говорили? Гадали, что с ними будет дальше? Или мечтали о том, что станут делать, оказавшись на свободе и вернувшись домой?
Как все это печально и страшно!
Я подошла к койке и потрогала ее ладонью. Койка была жесткой. На стене виднелись какие-то черные отметины. Буквы? Неужели принц или принцесса успели что-то написать?
Я подошла поближе и прищурилась, разглядывая отметины. Нет, это не буквы – просто трещины на каменной поверхности.