— Всего хорошего. Извините за беспокойство, — медленно произнес Инквизитор.
Как вдруг по потолку кто-то пробежал. Я даже знала, кто. «Тыдымс-тыдымс-тыдымс!».
Нам на головы посыпались струйки пыли. Распутался? Я же его как бы прочно заматывала!
— Как интересно. А я уже собирался уходить, — остановился в дверях Инквизитор. — Что же это такое?
— Это голуби, — спокойно пожала плечами я. — Жизни не дают!
Бух! — послышалось с потолка.
Глава четвертая. В которой меня ждала страстная и бессонная ночь
Случаются ситуации, когда все идет слишком хорошо. А потом «бамс!». И все. Это примерно то же самое, когда посреди свидания у тебя рвутся волшебные колготки. Не смотря на пожизненную гарантию производителя и зуб создателя. Который прилагается к каждому обещанию.
— Это — голуби, — повторила я для особо непонятливых, подняв голову. — Просто слышимость хорошая. Я привыкла.
Внутри меня все бегало кругами и орало: «Мы пропали!». Я понюхала одежду. Нет, вроде бы не пропали.
— Бух-бух-бух! — донеслось с потолка. Такое чувство, словно кто-то бросался увесистыми кирпичами.
Все подняли головы наверх. Повисла тревожная пауза.
— Можете поздравить голубей с облегчением, — вздохнула я и спокойно направилась к столу.
Ректор медленно посмотрел на преподавателей. Преподаватели — на ректора. А потом все дружно перевели тревожные взгляды на инквизитора.
Если раньше «голубиный сморчок» считался денежной приметой. То сейчас никто не хотел стать богачом.
— Да… Такой голубь прицельным ударом памятнику голову снесет, — послышался тревожный шепот среди преподавателей. До этого дня они не задумывались, какая опасность пролетает у них над головами.
— Ой, да ладно! — невозмутимо ответила я, заправляя кровать. — Я уже привыкла.
Повисла решающая пауза. Если ничего сейчас не произойдет, то нам с Фуфлыжником — конец!
— Бубух! — послышался звук. Словно уронили стол. Слабонервные сделали шаг назад. И снова посмотрели на потолок.
Кто-то даже вслух пожалел, что дракон и голуби не встретились. Неизвестно, кто победил бы. Но очень интересно.
Я осторожно, пользуясь заминкой, бросила заклинание в путы огненной ящерицы. И тут же спрятала дрожащую руку в карман.
Саламандра почувствовала свободу. Но так и не поняла, зачем она нужна? Но услышав гнусавый крик, она бросилась обратно в комнату. На ходу она испуганно воспламенялась, поджигая все на своем пути.
На шкафу осталось художественное выжигание в виде черной полосы. Я вскочила, пытаясь потушить одеяло.
— Ловите ее! — слышались голоса, пока я боролась с огнем.
Лучшим способом бороться с огнем был увесистый учебник. И капелька магии.
— Тушите меня! — взвизгнула миссис Винс. Она пыталась погасить горящую мантию заклинанием. Будет о чем рассказать кактусу!
— С луком или так тушить? — как бы спросила ящерица, пытаясь спрятаться у меня под кроватью.
Через пять минут возни беглянку уже конвоировали в коридор. Она тащилась неохотно. Особенно мордой по полу. Связанная магической веревкой, как колбаса.
Местами в комнате что-то тлело. Черные дымки тянулись вверх. Воняло горелым, как возле пожарища. Огромные дыры с обугленными краями зияли даже в старых занавесках. У меня был прожжен рукав и гольф.
Я поймала на себе взгляд инквизитора. От чего по коже пробежали предательские мурашки. «Я где-то прокололась?», — промелькнула мысль. И мне стало не по себе.
— Завтра останешься после уроков! — сурово произнес ректор. — В Академии строго запрещено иметь фамильяров, питомцев и …
Его взгляд упал на здоровенную ящерицу.
— И иметь саламандр! — закончил ректор строго и торжественно.
Даже брови сдвинул в знак неодобрения.
— Саламандра явно против того, чтобы ее имели, — задумчиво заметил Инквизитор, провожая глазами добычу.
Ящерица посмотрела на всех свирепо и злопамятно. Словно прикидывала, кому, что откусит при первой же возможности.
— Кажется, мы ничего не нашли, — послышался голос за моей спиной.
Меня еще тихо подергивало от испуга и напряжения. Попробуйте сохранить самообладание в такой ситуации! Я на вас посмотрю.
Перед тем, как вернуться в комнату, я снова почувствовала взгляд.
Он неприятной змейкой пробежал по спине. И несколько раз обернулся вокруг нижних чакр.
Мне показалось, что холодок предвкушения, окутывающий нижние полушария — это анестезия к будущим неприятностям.
«Он что-то заподозрил!», — прошила меня мысль, когда я закрывала двери.
Вытащив с чердака бессовестного Фуфлыжника я … ничуть не успокоилась!
«Где я прокололась?», — нервничала я, остановившись в центре комнаты. «Он смотрел на меня очень странно!», — начинали трястись руки.
— Я что-то сделала не так, — расхаживала я по комнате. — Где могла быть ошибка?
Фуфлыжник невозмутимо таскал по полу подушку. Переживаниям он предпочитал пережевывание.
От накатывающей паники я места себе не находила.
— Он явно что-то заподозрил! — кусала губы я, вспоминая пристальный взгляд. — Не станет же он просто так на меня смотреть таким взглядом?
— Уф-уф-уф! — тащилась по полу подушка. Она была зверски побеждена. И покорена.
— Просто так ведь не смотрят так пристально? — прищурилась я на свое отражение.
Глаз дергался. Нервы сдавали. Колени были ватными. А руки не могли удержать вещи.
Я уже представила позорный суд, свое гордое молчание, вынесение приговора, магическую клетку и …
— А потом меня казнят!!! — сглотнула я, мысленно репетируя собственную казнь.
Ноги подкосились. Я решила присесть.
Рука рефлекторно скользнула вниз, чтобы поправить юбку.
Но … юбки сзади не было!
Я бросилась к зеркалу. Спереди юбка была. А вот сзади вместо юбки был… кокетливый обгоревший поясок. И виднелись розовые трусы с подгоревшим кружевом.
Точнее, они и раньше виднелись, но не полностью. Модель у них такая. Интровертная. Я бы даже сказала — стеснительная. «Считайте, что нас как бы нет!», — намекали они, стыдливо прячась между чакрами. Сразу видно, интроверты!
Догадка пришла неожиданно. Я еще раз посмотрела на юбку. Потом вспомнила задумчивый взгляд Инквизитора. Особенно, когда я поворачивалась к нему спиной…
Я сидела перед зеркалом, прижав руки к щекам. Взгляд у меня был загадочный.
— Есть две новости, — пробормотала я, пытаясь отдышаться от пережитого и придуманного. — Хорошая и плохая.
Я взяла паузу, поднимая брови.
— Хорошая новость. Единственное, в чем меня пока что подозревают, так это в том, что у меня симпатичная попа, — заметила я. — Есть и плохая новость!
Мой взгляд скользнул по учебникам и тетрадям.
— Мне завтра нести ему научную работу!
На часах была полночь. Глаза слипались, хоть спички вставляй. Я лениво перелистнула страницу учебника. Если еще четыре часа назад я была уверена, что напишу вполне неплохую научную работу. То сейчас в это слабо верилось.
— Среднестатистическому дракону требуется около тонны еды в неделю. Главное приматой… ой, приметой! Ладно, исправим, — диктовала я себе.
Однажды я читала: «Он подарил ей бессонную ночь!». Что-то я подозреваю, что героиня любовного романа сидела и писала научную работу!
Перо вяло скребло по бумаге. Почерк был таким, словно я сижу на кровати, а позади меня занимаются любовью. И трясут ее, трясут, трясут.
Я зевала с таким ревом, что соседи передвинули кровати подальше от моей стенке. Я слышала. После саламандры от меня можно было ожидать всего, чего угодно.
На ноге качался Фуфлыжник. Он был крайне доволен. Вцепившись коготками в мою ногу, он обещал залезть выше. Если я перестану его развлекать.
— Среднестатистическому дракону, — перечитывала я, снова оглушительно зевая. Мутный взгляд посмотрел на открытое окно. Оно проветривало ненавистный запах духов.
— А он сейчас с-с-спит, с-с-сволочь, — сморщила я нос. — С-с-сладенько с-с-спит… А от кого-то…