– Приехали! – резко захлопнув блокнот, стюардесса снова щелкнула пальцами, и стены растаяли.
Увиденное словами описать невозможно. Космос? Гиперпространство? Тайный уровень в игре «Марио»?
Мы стояли на небольшом участке пола, за которым ничего не было. Вообще ничего. Фиолетово-черное ничего настолько, насколько позволяют видеть глаза. И только серебристые иглы то ли звезд, то ли неоновых ламп, то ли бог весть чего, освещали пространство. Оно едва слышно вибрировало и жужжало, будто рядом звенит лампа накаливания. И вся эта светящаяся конструкция шевелилась, переливалась, будто мчалась куда-то. С ума сойти… Вот сон так сон!
– А вот и ваша платформа. Наконец-то, мне пора встречать новую клиентку.
Откуда-то снизу к нам подплыло нечто, похожее на мини-субмарину или какой-то футуристический летательный аппарат. Внутри – комфортабельное кресло с множеством ремней и несколько кнопок на приборной панели. Все это дело закрывается стеклом.
Когда это подплыло к нам, стекло разъехалось в стороны.
– Залезайте.
– Нет, спасибо, – я отпрянула от сомнительного транспорта, но чуть не свалилась вниз.
– Кристина, будьте благоразумны! Обратно уже ничего не переиграть. Садитесь, иначе мне придется оказать вам помощь!
Судя по нездоровому блеску глаз, помощь мне такая не понравится. Женщина я благоразумная, потому проявила, что просили, и устроилась в кресле. Капсула немного качнулась, принимая мой вес.
– Ну, наконец-то! – стюардесса вздохнула с явным облегчением и, отсалютовав мне, попрощалась: – доброго пути. Спасибо, что пользуетесь услугами платформы «последний путь».
– Последний что? – я испуганно дернулась, но внезапно со всех сторон выпрыгнули ремни и, взвизгнув, мертвой хваткой пристегнули меня к креслу. – Что за… Эй!
Я попробовала освободиться – но не получалось. Пол под стюардессой провалился, и она медленно поплыла обратно вниз на странном лифте. Стекло в моей капсуле поднялось.
– Ориентировочное время полета – пятнадцать секунд. Особо впечатлительным особам просьба закрыть глаза и задержать дыхание.
Я его и так задержала и, кажется, немного описалась от страха. Или просто вспотела. Вспотеешь тут, оказавшись намертво пристегнутой ремнями в кромешной тьме посреди космоса!
– До старта три, два, один, полетели!
Здесь я оставлю множество самых неприличных матерных слов, вместе со своим желудком, сердцем и другими органами, потому что они остались где-то очень-очень далеко, когда меня буквально размазало по креслу, как паштет по хлебу. Капсула тряслась, вокруг мельтешили яркие разноцветные огни, и я неслась куда-то вперед со скоростью, превышающей все разумные и даже фантастические пределы. Нос капсулы горел, буквально горел, но почему-то фиолетовым пламенем! Стекло запотело и к лучшему, я мало что видела, но даже того, что видела, хватало для дикого ора.
Это были самые страшные пятнадцать секунд в моей жизни и, когда я резко села в кровати, вся сырая от страха, у меня сердце из ушей выскакивало.
Тыгыдык-тыгыдык-тыгыдык…
Воздух рвал легкие, руки тряслись, в глазах плыло, по лицу, спине и груди стекал пот, а сердце вовсе с ума сошло и никак не желало успокаиваться. Будто внутри табун лошадей бьется.
– Это сон, – шептала, растирая лицо ладонями. – Это просто дурной сон… Дурной, очень-очень бредовый сон…
– Госпожа, вы в порядке?
Вот теперь сердце остановилось. Пропустило пару ударов. Убрала руки от лица. В дверях застыла девушка весьма странного вида. Сейчас таких не встретишь: круглолицая, румяная, в чепчике, из-под которого торчали пышные черные кудряшки. Она держала в руках серебряный кувшин с длинным узким горлом и смотрела на меня с тревогой.
– Вам приснился плохой сон? – она подошла к кровати.
– Он мне до сих пор снится, – я закрылась одеялом по шею и отодвинулась на другой край постели. Не моей постели!
Я точно помню, что уснула на диване. Но, даже если бы Игорь и расщедрился перенести меня в супружескую кровать, она и вполовину не такая широкая. И уж точно у нас нет балдахина и всего… вот этого… как бы оно ни называлось и чем бы ни было.
– Вы такая забавная, – девушка звонко рассмеялась и, поставив кувшин на прикроватную тумбочку, достала из-под кровати таз. – Желаете умыться? Вы совсем мокрая! И чего это только слуги говорят, что вы – скверная особа. Вовсе вы не скверная, вы…
Девушка замолчала и испуганно прикрыла рот ладошкой.
– Ой. Простите, графиня! – она плюхнулась на колени и брякнулась лбом о деревянный пол. Я даже вытянула шею, чтобы убедиться – не расшиблась ли. – Не ведаю, что болтаю, не велите наказывать, прошу…
В такой странной позе нас застал еще один персонаж. Высокий худой мужик с пышными седыми усами. Волосы у него тоже были седые и тоже пышные. Чем-то он мне Эйнштейна напомнил, только если бы тот обладал английской выправкой.
– Доротея, что происходит?
Я сглотнула и села обратно в кровать, впившись двумя руками в одеяло, словно в спасательный круг. Я тонула. Совершенно точно тонула. Не может сон быть настолько реальным, чтобы… Все вот это. Запахи, например! От воды из кувшина на всю комнату разило розмарином и лавандой! Как токсиколог я очень хорошо разбираюсь в запахах. И еще все эти лица… Во сне, как правило, лиц нет. Есть образы и довольно смазанные, но я могла разглядеть каждую морщину на лице как пить дать дворецкого: фрак, выправка, надменный взгляд – все выдавало мажордома, не меньше. Да и наряд Доротеи слишком подробный. Вот дырочка на белоснежном воротничке, аккуратно заштопана, но все равно видно стежки. Или сбитые носки кожаных туфель, с глубокими такими царапинами. Не может такое присниться. У меня не настолько богатое воображение.
– Ну? Я жду! – крикнул мужчина. Я вздрогнула. Звук его голоса словно молотом по голове ударил. Она и без того болела, а бедная Доротея, уже стоя на ногах, испуганно теребила кружевной передник и всхлипывала носом.
– Вы не могли бы не кричать? – вместо голоса какой-то сип. Прокашлялась, но это не сильно исправило ситуацию: – У меня голова раскалывается.
Дворецкий перевел взгляд на меня, сощурился, как мой учитель математики в пятом классе, сделал несколько шагов и, чуть подавшись вперед, осторожно спросил:
– Графиня… де Трувэ?
– Эм… да? – произнесла неуверенно, приподняв брови.
– Вы меня спрашиваете?
– То есть… Блин, да это бред какой-то! Нет, конечно же! Кристина Золотова я! Верните меня домой!
– Слава Необъяснимому! Доротея, немедленно переодень графиню! Мы идем к графу!
– Г-графу? – девушка даже заикнулась. Не очень ей хотелось к графу идти. Видимо, так себе мужик. Да и, учитывая, что о нем наговорила Алисия… Я так полагаю, глубокий старик. Если ему жена тоже не угодила, должно быть, злой, требовательный и невменяемый.
Стоп. Мне какая вообще разница? Я домой хочу.
– К графу, да, – Эйнштейн подошел к окну и резко дернул шторы, впуская в комнату яркий солнечный свет. Пришлось зажмуриться и в этот момент на кровать полетели какие-то тряпки. Когда глаза привыкли, поняла, что это наряды. – Шевелись же, Доротея! Обменжён прислал нам новую хозяйку!
– Правда? – Доротея встрепенулась и посмотрела на меня с интересом.
– Не правда, – покачала головой, пытаясь отстоять одеяло, которое с меня нещадно стягивал пусть будет дворецкий. Какой сильный старикашка! А с виду и не скажешь! – Чистейшая неправда!
Рывок и я осталась без одеяла в одной…
Нет, никаких надежд, что это сон. Безразмерная хламида до самых пяток мне не могла присниться. Я вообще люблю спать без ничего, такое бы даже в дурном сне на себя не надела.
– Доротея, да что же ты стоишь, как вкопанная? Торопись! Нужно показать ее хозяину!
– Не нужно, – схватила подушку и закрылась ей, словно щитом, но и последнюю защиту у меня отобрали.
– Нужно, графиня, очень нужно! Граф вам все объяснит, расскажет, что произошло! Спасение вы наше… Ой…
Дворецкий брезгливо повел носом.