- Так это то, чем ты занимаешься? Заботишься о мертвых, ведешь их к свету? Что-то в этом роде?
- Нет, - говорит он, - Хотя ты не так уж и не права. Я то, что вы назвали бы «муза».
Анжела выглядит удивленной.
- Муза? – переспрашивает она.
- Я вдохновляю людей, - говорит он. Выглядел он при этом как обычный человек с призванием «профессиональный вдохновитель».
- Ты никогда не рассказывал мне об этом, - говорит она, - Ты когда-нибудь вдохновлял меня?
Он приподнимает брови и смеется, когда она вздыхает.
- Я думала, что я твоя муза, - говорит она слегка разочарованно, - Ты можешь помещать идеи непосредственно в мою голову?
- Я могу показать тебе изображение, направление музыки, слова. Все, что я захочу. Но в большинстве случаев мне не приходится этого делать. Я просто дарю вам вспышку озарения. А вы уже делаете все остальное.
- Это удивительно, - говорит она.
Я почти вижу, как она мысленно перебирает все те вещи, которые она делала рядом с ним. Писала стихи или играла на скрипке для него. Пытаясь понять, как он мог вдохновить ее.
- Да, - соглашаюсь я, но лишь из вежливости, - Это действительно очень здорово, - правдиво, хотя мысль об ангеле, способном помещать мысли в мою голову без моего ведома - не очень хорошая новость для меня.
Кто знает, что еще он может внушить? На мой взгляд, это больше похоже на вторжение «Похитителей тел».
Я делаю заметку: сохранить ментальный барьер вокруг него, так, как моя мама научила меня. Поэтому он не сможет читать мои мысли. Или что-то внушать.
- Это небольшой дар, по сравнению с тем, что могут делать другие, - говорит он скромно, но я могу сказать, что он польщен.
Я предполагаю, что он не стал особо влиятельным, если занимался этим постоянно. Вот только я ни на секунду не верю, что вдохновлять людей - это единственное, что под силу этому парню.
- Так, приведи нам пример, - говорит Анжела, - Как ты кого-нибудь вдохновил.
- О, я не знаю. «Давным-давно», - говорит он, - Мне пришли в голову эти слова.
Глаза Анжелы расширяются.
- Ты придумал фразу «давным-давно»?
- Это было давно, - он съедает кусочек еды, в то время как мы смотрим на него, - Люди способны блистать и самостоятельно. Так же, как я убедился, они быстро учатся.
- Так ты учитель? Я имею в виду официально? – спрашивает она, ее голос немного выше, чем обычно, возможно, потому что она хочет, чтобы он научил ее более «официально».
- Это было моей обязанностью когда-то. Научить людей, - говорит он.
- Чему ты их учил? – спрашиваю я.
- Письменности. Некоторые утверждали, что это плохо, давать им письменное слово – ухмыляется он, - Это может привести ко всяческим неприятностям. Но это была моя работа.
Затем внезапная вспышка проходит через меня. Он выцарапывает азбуку на стене пещеры для благоговеющей группы неандертальцев. Тогда я отчетливо понимаю: он - ангел, но он не создает ангельскую атмосферу вокруг себя. Нет горя. Нет радости. Это означает, что я не знаю на какой стороне он.
Это означает, что я не могу доверять ему. Я снова получаю отчетливое чувство, что что-то плохое должно случиться. Ощущение, что кто-то станцует на моей могиле.
- Значит, ты был Стражем, - говорю я медленно, стараясь, чтобы мой голос звучал непринужденно.
Его глаза вспыхивают вновь.
- Клара, - бормочет он, - Достаточно испанской инквизиции.
Я встречаюсь с темными глазами Пена, удерживая его взглядом.
- Что ты знаешь о Стражах? – спрашивает он.
- Я читала книгу Еноха.
Он вздыхает.
- Там не все верно.
- Хорошо. Давай начистоту. Ты был там, да?
Молчание. Я задаюсь вопросом, а что если я зашла слишком далеко. И что если я настолько глупа, что разозлила кого-то, кто может оказаться Черным Крылом и раздавить меня как виноградину.
- Первоначально это было не так уж и плохо. Быть Стражем, - говорит он, - означает, что мы были посланы, чтобы следить за людьми. Учить их. Но некоторые из нас сделали больше, чем просто наблюдали. Это очевидно, - он смотрит в сторону, - Некоторые из нас влюбились в них.
Анжела смотрит на меня испепеляющим взглядом, способным расплавить сталь. Я не обращаю на нее внимания.
- Значит, ты говоришь, что ты не зло?
Он встречается с моими глазами снова.
- Я неоднозначен. Я не желаю бороться ни на какой стороне.
- Ты нейтрален, - повышенным тоном говорит Анжела, - Как Швейцария.
- Да, - он поворачивается к ней с веселым выражением лица и ласково гладит ее по колену, - Точно такой же, как и Швейцария.
- Ты была груба с ним, - говорит она мне, когда мы возвращаемся в нашу комнату в отеле «Дом розы».
Она хмурится, глядя на себя в зеркало. Снимает ожерелье и начинает расчесывать волосы.
- Я просто задала ему несколько вопросов, Анж. Расслабься.
- Ты допрашивала его.
- Я его не знаю.
- Да, пусть так. Но я знаю. Я знаю его уже несколько лет. Он не злой, Клара. Я знаю, что все это дерьмо о его амбивалентности означает только то, что он не хочет сражаться. Он выше этого.
Я сажусь на кровать и снимаю обувь.
- Верно. Выше этого.
Я не понимаю, как она может нормально относиться ко всему этому, если она так фанатично следует собственному долгу, своему предназначению. Ее ярко-белые крылья доказывают, что она чиста сердцем. Она приверженец добра. Почему бы и Пена не привести к тем же стандартам?
- Он хороший парень, - говорит она, разделив волосы и начиная их заплетать.
- Он не парень вообще.
- Слушай, я не нуждаюсь в твоей заботе, Клара. Я познакомилась с ним в церкви, помнишь? Освященная земля и все такое? Если бы он был злым, то он не смог бы пойти туда, не так ли?
- Может и так, - неохотно признаю я.
-Так что оставим эту тему. Я не хочу ссориться, - она заканчивает заплетать волосы с одной стороны и принимается за другую.
Я иду к раковине, чтобы умыться. Я чищу зубы, когда вижу ее отражение в зеркале. Она стоит позади меня.
- Я думала, что он тебе понравится, - говорит она.
И мне не нужно быть эмпатом, чтобы знать. Она разочарована во мне. Ей нравится Пен. Больше, чем просто нравится. И она хочет, чтобы он нравился мне тоже. Она хочет, чтобы я увидела в нем тоже, что и она. Я наклоняюсь и сплевываю в раковину.
- Я не говорила, что он мне не нравится. Я сказала, что не знаю его.
- Хорошо, значит, ты узнаешь его. Приходи пообщаться к нам завтра. Мы собираемся в Ватикан. Охватить туристические вещи, как ты сказала.
Ее глаза, полные надежды, встречаются с моими в отражении. Я слабохарактерна. Это и еще то, что я действительно хочу увидеть базилику Святого Петра, повлияло на мое решение.
- Ладно, хорошо.
- В самом деле? Ты пойдешь с нами?
- Ты что, хочешь, чтобы я поклялась на мизинце?
- Он тебе понравится, - говорит она, - Вот увидишь.
- Хорошо. Эй, погоди, - я схватила ее за плечи прежде, чем она успела вылететь из комнаты, - Ты не сказала ему обо мне, не так ли? О том, что я . . . Человек-на одну четверть? О моем отце?
- Нет, - говорит она, нахмурившись, - Мы не говорили много о подобных вещах в это время.
- Ну, не надо, не говори. Я знаю, что ты доверяешь ему или что-то в этом роде. Но это мое личное дело, ладно?
- Ладно, - говорит она, пренебрежительно покачав головой.
- Пообещай мне, - я смотрю в ее глаза.
Она ухмыляется.
- Что, хочешь, чтобы я на мизинце поклялась?
- Ага.
Я подняла руку и отставила мизинец. Она улыбается, и мы переплетаем пальцы. Мы трясем их.
- Серьезно, - говорю я.
- Серьезно. Я не скажу ему, - она прижимает руку к сердцу, - Твой секрет со мной в безопасности.
ГЛАВА 11. АНЖЕЛА
(Переводчик:iloved ; Редактор:[unreal] )
Это было начало лета, когда Пен последовал за мной обратно в Рим. Он назначил место и время, чтобы мы могли встретиться. Мы встречались всегда в одном и том же небольшом кафе недалеко от дома моей бабушки, в одно и тоже время: в 9 утра по вторникам и пятницам. А когда солнце уже начинало уплывать за горизонт, он провожал меня обратно до кафе и говорил: