Я вытащил блокнот для набросков и карандаш, которые носил повсюду. Свет проникал через разбитое окно. То, на что он падал, было по больше части ерундой. Не особенно вдохновляющая сцена. Какой бы ни... Я начал зарисовывать ее. Всегда хорошо иметь хобби, которое может служить оправданием для странных поступков, как какой-нибудь ледокол...
Десять минут, загадал я. Самое большее.
Шестью минутами спустя я услышал их голоса. Они не были особенно громкими, но у меня исключительно острый слух. Здесь были трое из тех, кто должен был быть.
Они так же вошли через боковую дверь, крадучись, нервно озираясь и ничего не замечая. Сначала они даже не заметили меня, творящего произведение искусства там, где в прошлые годы детские голоса заполняли воскресные утра хвалой Богу.
Здесь был старый доктор Морган, из черной сумки которого торчали несколько деревянных кольев (готов держать пари, что молоток был там же я думаю, что клятва Гиппократа не распространяется на неумирающих primum, non nocere, и так далее); и отец О'Брайен, сжимающий свою Библию как щит, в одной руке, а в другой - распятие; и молодой Бен Келман (жених Элайны), с лопатой на плече и с сумкой, из которой доносился запах чеснока.
Я кашлянул, и все трое резко остановились и повернулись, налетев друг на друга.
- Привет, док, - сказал я. - Здравствуйте, отец. Бен...
- Вайн! - сказал доктор. - Что ты здесь делаешь?
- Наброски, - объяснил я. - Я сейчас занимаюсь старыми зданиями.
- Проклятье! - сказал Бен. - Простите меня, святой отец... Вы здесь за статьей для вашей чертовой газеты!
Я покачал головой.
- Действительно нет.
- Гас никогда не позволит вам напечатать что-нибудь об этом и вы это знаете.
- Честное слово, - сказал я. - Я здесь не за статьей. Но я знаю, зачем вы здесь, и вы правы - даже если я напишу ее, она никогда не появится на свет. Вы действительно верите в вампиров?
Док уставился на меня холодным взглядом.
- До сих пор не верили, - сказал он. - Но, сынок, если бы ты видел то, что видели мы, ты поверил бы.
Я кивнул и сложил свой блокнот.
- Ну ладно, - сказал я. - Я вам признаюсь. Я здесь, потому что я любопытен. Я хочу увидеть это своими глазами, но я не хочу идти вниз один. Возьмите меня с собой.
Они обменялись взглядами.
- Я не знаю... - сказал Бен.
- Это не для слабонервных, - сказал мне доктор.
- Я не знаю, как насчет того, чтобы еще кто-то участвовал в этом, добавил Бен.
- А кто еще знает об этом? - спросил я.
- Только мы, - объяснил Бен. - Мы единственные, кто видел его в действии.
- Хороший репортер знает, как держать язык за зубами, - сказал я, но он очень любопытен. Позвольте мне пойти с вами.
Бен пожал плечами, доктор кивнул. Спустя мгновение, отец О'Брайен кивнул тоже.
Я засунул мой блокнот и карандаш в сумку и слез с ограды.
Я проследовал за ними через церковь, через небольшой зал к открытой, прогнувшейся двери. Док включил фонарь и направил свет на шаткий пролет лестницы, ведущей вниз в темноту. Помедлив, он начал спускаться. Отец О'Брайен последовал за ним. Лестница скрипела и шаталась. Бен и я ждали, пока они не спустились.
Затем Бен засунул свой пакет с пахучим содержимым внутрь пиджака и вытащил из кармана фонарь. Он включил его и начал спускаться вниз. Я следовал прямо за ним.
Я остановился, когда мы достигли основания лестницы. В лучах их фонарей я увидел два гроба, помещенные на козлы, а также нечто на стене над большим из них.
- Отец, что это? - спросил я.
Кто-то услужливо навел луч света на это.
- Это похоже на веточку омелы, завязанную на фигуре маленького каменного оленя, - сказал он.
- Вероятно, имеет отношение к черной магии, - предположил я.
Он перекрестился, повернулся и снял ее.
- Вероятно, так, - сказал он, разрывая омелу и разбрасывая куски по комнате, разбивая фигуру и отбрасывая куски прочь.