В любом случае, это единственная связь, которая имела смысл.
Тот факт, что Кассандра была зачата меньше чем через год после Элисон и родилась в человеческой семье, живущей по соседству от человеческой семьи Элисон, не мог быть совпадением, даже притянутым за уши. Одна лишь странность этого факта более-менее подтверждала теорию Балидора, во всяком случае, в его голове.
Душа Кассандры нашла душу Элли.
Или, возможно, Кассандру просто притянуло туда, где находилась Элли — как второй магнит в паре. В процессе свет Кассандры, видимо, воспользовался первой же представившейся возможностью (или, возможно, создал эту возможность), чтобы обрести сосуд, который послужит базовой функции.
В результате они практически выросли вместе.
Ни одна из них не знала, кем и чем они являются.
Они обе считали себя людьми.
Они обе не имели доступа к верхним частям своего света.
И всё же, в отличие от Элисон, за которой присматривали, воспитывали, защищали, следили и лелеяли её родичи-видящие, пусть даже издалека… Касс брела по своей жизни в полной анонимности, безо всяких мер предосторожности.
Даже после того как сама Элисон пробудилась, Касс всё ещё понятия не имела, кто она, и несколько лет играла роль человеческой подружки для самой известной видящей из ныне существующих.
Всё это время Кассандра не могла сознательно ощущать свой свет — саму суть её света, её aleimi, ту вещь, которая определяла для видящих почти всё. Свет — это то, как видящие чувствовали, ощупывали, пробовали на вкус, испытывали мир. Свет — это то, как они делились чувствами меж собой.
Свет — это то, как они узнавали друг друга.
Свет — это то, как они узнавали самих себя.
Более того, глядя на свет кого-либо, они понимали друг друга, относили к той или иной категории, знакомились друг с другом, и это стояло даже превыше физических тел.
Свет был для видящих всем.
Это шестое чувство, которое превосходило всё остальное.
Касс ничего не знала о себе.
Она была лишена доступа к самой базовой составляющей того, кем и чем она являлась. Она была лишена доступа к Барьеру, пространству, откуда происходили все способности видящих.
Секс-боль…
Она не знала о секс-боли.
Даже если она испытывала физическую и aleimi-боль, от которой страдали видящие, когда проводили слишком много времени без контакта (свет к свету, тело к телу), то Касс никак не могла знать, откуда бралась эта боль. Она не могла знать, что эта боль значит, даже если инстинктивно искала секса для её унятия.
Балидор гадал, замечала ли она эту боль.
Он гадал, шла ли она у неё на поводу, сама того не понимая.
Выбросив вопрос из головы и слегка нахмурившись, он вновь сосредоточился на её лице.
Сделав это, он опять задался вопросом, насколько эффективно этот ошейник скрывал от неё его мысли. Что-то в новом нюансе, который он почувствовал в её свете и выражении лица, заставило его задуматься, не уловила ли она проблеск каких-то его мыслей, или хотя бы их привкус.
Она слышала слишком много.
Учитывая высокотехнологичный ошейник сдерживания видящих, который был надет на ней, она слышала слишком много.
Когда он подумал об этом, она прислонилась к стене, источая очередной завиток презрения. Раздвинув ноги в тёмных штанах, она прижала босые ступни к зелёному металлическому полу и подмигнула, приподняв уголки губ в полуулыбке.
— Я могу предложить другие части себя, трахать которые будет интереснее, ‘Дори, — невинно произнесла она. — Или твои священные клятвы такое не одобряют?
— Не особенно, — сказал Балидор, невольно слегка вздохнув. — Нет.
— И всё же ради Элли у тебя как-то встал. Забавно, как это работает.
По-прежнему пристально глядя на него, Касс помедлила, и её челюсти заметно сжались.
Это продлилось буквально мгновение и пропало, но Балидор заметил.
— …Я всё собиралась спросить тебя об этом, — продолжала она непринуждённо. — Какова она? Настолько хороша, как считает Ревик? Или она из тех девчонок, которые зацикливаются на одном видящем?
Это Балидор тоже проигнорировал.
Он чувствовал, как она даже сейчас пытается пробраться в него.
Даже в ошейнике она обладала поразительной способностью проникать сквозь его защиты, уколоть его так, что это действительно ранило. Ей это удавалось лучше, чем мужу Элли — во всяком случае, с самим Балидором. Ей это удавалось лучше, чем Ярли и всем остальным бывшим девушкам и партнёрам, которых мог припомнить Балидор.
Пока он думал об этом, он осознал, как странно проводить такое сравнение.
Выбросив из головы эту мысль и свою реакцию на неё, он сосредоточился обратно на Касс.
Понимание эффекта, который она на него производит — это всё, что имело значение.
Он мог признаться самому себе в наличии этого эффекта и всё равно не желать анализировать его причины. В конце концов, ему наверняка придётся взглянуть на эти причины, но не сегодня.
Он знал, что у Ярли имелись теории.
Ярли чрезвычайно охотно делилась своими теориями.
В последнее время она выражала их всё более шумно.
Буквально накануне она перечислила Балидору несколько таких теорий, пока они были одни в их комнате. Половину того времени, что было у него на сон, она не давала ему спать, допрашивала о том, где он был прошлой ночью, и чем именно он занимался.
Когда он детально пересказал сессию с Кассандрой, это не совсем её успокоило.
Если уж на то пошло, то чем сильнее он старался быть прозрачным с ней, тем сильнее она разъярялась.
Большую часть вечера они спорили из-за его нежелания прервать свою работу здесь, с Кассандрой, и отчасти именно этим была вызвана усталость Балидора в данный момент.
Это не первый раз, когда они с Ярли сцепились из-за Касс.
Более того, во время этих ссор начинали звучать всё более гадкие вещи, после которых всё сложнее становилось мириться.
В этот раз она прямым текстом угрожала пойти к Врегу.
Позднее в той же ссоре она пригрозила рассказать самому Мечу, чем Балидор тут занимался за его спиной.
В другой ссоре она уже угрожала рассказать Мосту об его сессиях здесь, если Балидор не согласится немедленно прекратить их и не пообещает впредь даже не переступать порог камеры и не проводить время наедине с Кассандрой, без присутствия других видящих.
Очевидно, Ярли не выполнила свои угрозы, иначе велик шанс, что Балидор сейчас сам оказался бы в камере или, как минимум, под домашним арестом в своей комнате.
Также очевидно, что Балидор не дал Ярли тех обещаний, которых она просила, иначе сейчас он не стоял бы в камере Кассандры.
Касс, похоже, услышала какую-то часть этого.
— Как поживает твоя девушка? — спросила она, усмехнувшись.
Он невольно заметил, что сказав это, она чуточку шире раздвинула ноги.
Вздрогнув, Балидор разорвал зрительный контакт и выдохнул, посмотрев по сторонам.
Сделав это, он осознал, что по-прежнему стоит ближе к двери, чем к самой Касс.
Хотя бы чтобы дать себе время подумать, он заставил себя сдвинуться с места.
Он пересёк пол комнаты с высокими потолками, которая была достаточно просторной, чтобы разместить здесь четыре-пять камер и несколько дюжин пленников.
Он не останавливался, пока не достиг края радиуса её цепей.
Ничего не дожидаясь, он сел на пол в позу со скрещёнными ногами, расположившись прямо возле круга на полу, который он сам нарисовал на органическом металле. Круг означал минимальную безопасную дистанцию до самой Касс.
Касс была прикована к стене.
Он убрал оковы с её лодыжек, посчитав их ненужными, но наручники на запястьях остались. Они давали ей возможность передвигаться, чтобы она могла добраться до туалетной кабинки справа и кушетки напротив.
Обычно она сидела на полу.
В отличие от некоторых пленников, которых они содержали в таких клетках, Балидор знал, что может одолеть её физически. У неё было мало бойцовской подготовки до тех пор, пока она не стала жить среди видящих, и она весила, наверное, втрое меньше его.