Руна Огнедержца у головы покойницы. Чтоб не проглядел девку, теплом согревая.
Руна Макоши над остановившимся сердцем - чтоб продолжало пылать любовью в Туманном Лесу, оберегая родное дитя.
Руна Симаргла в ногах. Облегчающая путь покойницы, да прокладывающая дорогу по тайным тропкам, скрытым по-за туманами.
И еще одна.
Старая.
Древняя.
Проклятая.
Та, что сможет сберечь от мрака, идущего по стопам.
***
Гибкое тело извивалось подобно змее.
Сильное, но вместе с тем податливое. Мягкое, нежное.
Он знал ее вкус, запах. Помнил каждый изгиб - и все равно не мог насытиться. Не поспевал даже за те часы, когда ставни закрывались на ночь. Вот и теперь…
Рассвет скрежетал в окна утренним холодом, замешанным на промозглой сырости. Он не любил рассветы. Лишь ночь.
Мужчина сомкнул глаза. Так ярче. Больше. Успеть бы…
Мир перед глазами полюбка заискрился, пошатнулся - и он с шумом выдохнул, произнося имя жены. Единственной.
Сладостная нега сковала все члены нагого тела, но он еще кое-что мог. Мужчина улыбнулся, и, смяв чаровницу под себя, легко коснулся горячих губ.
- Спи, - полушепот-полустон.
И он снова не заметил, как уснул, скрыв лицо в аромате пушистых волос.
Мелисса, лаванда и какая-то пряная смесь, которой он не знал.
- И ты, - тихо приказала женщина.
Она легко перекатилась на спину и бесшумно коснулась изящными ступнями колючей шерсти прикроватных шкур. Скользнула на пол, и, быстро ухватив стеклянный пузырек, вернулась обратно.
Уронила несколько капель на лицо мужа. Оцарапала палец ножом для бумаг. И принялась ждать, чертя на теле мужчины кровавые полосы: одну от сердца и три вниз.
Руна Чернобога вспыхнула всего на миг и погасла, отсвечивая на влажной коже багровым сиянием.
В прошлый раз ожидание продлилось долго. Слишком долго. Но время сокращалось. От обряда к обряду.
Мертвые души помнили запах крови. И спешили на него.
Ожидание всегда давалось ей нелегко. Она бросила мимолетный взгляд в высокое серебряное зеркало и довольно улыбнулась. Нагая, укутанная ореолом волнистых волос, она была хороша. Быть может, даже слишком.
За дверью раздалось копошение, которое тут же утихло. Хорошо. Если бы кто-то вошел в покои, ее могли обвинить в ворожбе.
Но то раньше.
Нынче против нее не осмелятся сказать дурного слова. Запах гари - разрушенных домов и тлеющих костей горелого воеводства - надолго убережет крутонравных людей от поисков истины.
Пожалуй, только один мог бы спорить с нею даже сейчас. Да только мертвые не спорят. Она знала это лучше других.
Воздух вокруг мужа дрогнул и стал ходить волнами. Запахло серой, мертвой кровью, а потом - смертью.
Женщина недовольно поморщилась.
- В последний раз, - напомнила она сама себе, - проход открывается в последний раз. Его воспоминания уйдут, и ничего уж не потревожит наш покой.
Но она понимала: чтобы закрыть проход, зиявший такое время, потребуется кровь. Много крови.
Только ведь другого выбора он ей не оставил.
Она бросила на мужа колючий взгляд, от которого повеяло холодом. О, если бы он увидел ее сейчас! Но он спал, как неразумное дитя, беззащитный перед той, кого ставил выше других.
- Роговлад, - из губ мужчины вырвалось крошечное облачко пара. Поднявшись на несколько локтей, оно тут же растворилось в промозглом воздухе. А тот, что говорил, заметался в бреду.
Вырывать воспоминания нелегко. Но еще сложнее уводить их в Туманный Лес, отдавая мертвой душе. Только ведь так надежней…
Чародейка быстро перебирала тонкими пальцами вокруг головы нареченного, как будто сплетая невидимые нити в толстую косу.
Она работала усердно, и вскоре не только его, но и ее тело покрылось холодным потом.
А потом она изнуренно прислонилась горячим лбом к изголовью. Устала. Слишком.
А еще ведь проход…
Женщина снова скользнула на пол, радуясь прикосновению кожи к заледеневшему дереву. Она ступала почти легко, почти грациозно. Так, как идет уверенный человек к своей цели. И цель-то близка…
Сладко засосало под ложечкой. Скорее!
Нагая Колдунья распахнула створки потайного покоя, предвкушая встречу. Без свежей крови морок не снять…
- Нет! - Лицо женщины искривилось гримасой ненависти и боли. - Нет! Нет! НЕТ!
Она трясла жертву, уже понимая, что ничего не выйдет.
Царство Симаргла может запереть только свежая кровь. Теплая. А бездыханный труп, что лежал у ног Чародейки, уже остывал.
Тварь! Умертвила себя, не побоявшись гнева богов!
Колдунья рвала мертвую плоть, пытаясь отомстить той за содеянное, но позади нее раздался скрежещущий шепот.
Что?!
Она кинулась к проходу, понимая, что ТАК могут говорить только боги. И если она не ошиблась…
Шепот снова повторился - на этот раз более отчетливо, и в комнату сквозь дрожащее окно потянуло туманом.
Симаргл! Почуял беглянку!
Времени у нее не осталось. Помедли хоть секунду - и…
Колдунья полоснула клинком по одному запястью, по другому. Прошлась острым лезвием по горлу, закрыв глаза от боли. И вскрыла вены на ногах.
Скорей! Скорей! Скорей!
Кровь хлестала из ран, напитывая гудящий воздух. Он колыхался, выпивал багровый дар огромными глотками и снова… дрожал, затягиваясь подобно ране.
Скорей!
Шепот стал громче, и колдунья поняла: он здесь.
Запах крови манил Симаргла, и он шел, шумно сглатывая слюну, смешанную с ее жизнью.
Туман облепил Чародейку со всех сторон, но внезапный хлопок остановил это.
Тонкие руки резко, истерично забегали по телу, срывая оставшиеся мертвенно-белые клочья смрадного воздуха. Колдунья пыталась согнать с себя даже воспоминания о произошедшем. Но это было не так-то легко! Сегодня она оказалась на волосок от гибели, и осознание этого опьянило ее.
Она вскочила с кровати, закружилась в чудном танце. Запутывалась ногами, хватала ладонями воздух. И снова танцевала.
Ликовала!
Знала ли о том, что Симаргл всегда помнит вкус крови? Знала!
Только что ей до того?
Она смогла! Смогла! Смогла!
Чародейка устало опустилась на шкуру, обхватила себя руками и принялась баюкать, мурлыча старый мотив маткиного напева.
Взглянула на девку, что уставилась в гладкие половицы стеклянным взором. Дура! Думала, что, сгубив себя, помешает Колдунье.
Та рассмеялась. И смех этот, вымученный, не был звонок. Тот, что спал рядом, не поверил бы в то, что смеется она - его чаровница.
И все же… она по-прежнему была сильна. Не той - физической, - силой, которая ушла в Туманный Лес вместе с кровью. Но силой духа, что жаждал мести. И Чародейка призадумалась.
Тело простой девки запросят в родительский дом, чтобы упокоить на старом капище под присмотром богов. Да только станут ли старики раскрывать посмертину, чтоб оглядеть дитя? Верно, не станут. А тем паче, когда посмертина эта будет не простою - белою, наспех вытканною, но диковинной…
Чародейка не пожелает алтынов на тонкий саван. И зашьет его самолично, чтоб ни знаки рунные, ни пятна кровавые не завидели свет. Легкая улыбка коснулась губ.
Верно, девка не понимала, что и в мертвом теле, хладном от дыхания Симаргла, есть для Чародейки польза. В крови гнилой, что запретные знаки посеред живота оставляет. И в костях, что сами рунами стать могут.
И руны те - запретные самой силою своей, ворожбою темною.
И Колдунья принялась за дело.
Отворенная кровь вышла из жил легко, по одному завету ее. Стекла в чашу, словно бы живая, повинуясь словам Чародейки. И та, обмакнув в нее тонкие пальцы, принялась чертить.
Руна Чернобога легла по центру живота жертвы. Безвинной, а оттого способной распороть силою не только землю кладбищенскую, но и саму твердь меж мирами.
Песеред лба - Нужда, что не позволит покойнице уснуть. Век будет она неупокоенной в сырой земле лежать, ожидая приказа Колдуньи.
И линией меж ними - перевернутую радугу - путь в никуда и из ниоткуда. Без начала и конца. Дорогу, что проведет за собою силу древнюю, могущественную.