Я могу заниматься организацией, подготовкой, но руководство восстанием тоже не в моих силах.
Тимбалл вздрогнул.
- Подготовка... детальнейшая подготовка...
- Ничего она не даст, говорю я вам. Можно иметь все необходимые химические ингредиенты, можно создать самые благоприятные условия - и все же реакция не пойдет. В психологии, точнее, в психологии масс, как и в химии, необходимо наличие катализатора.
- Великий Космос, о чем вы?
- Можете вы быть предводителем восстания? - выкрикнул. Кейн. Крестовый поход - это война эмоций. Сможете ли вы контролировать и направлять эти эмоции? Куда вам! Вы - конспиратор, и не в ваших правилах участвовать в открытой битве. Могу я руководить восстанием? Я - старый и миролюбивый человек. Так кто же будет вождем, тем психологическим катализатором, который окажется способным вдохнуть жизнь в безжизненное тело ваших изумительных "приготовлений"?
Рассел Тимбалл стиснул зубы.
- Пораженчество! Так, значит?
- Нет! Реализм! - резко ответил Кейн. Тимбалл озлобленно смолк, потом быстро повернулся и вышел.
По корабельному времени наступила полночь, и бал был в самом разгаре: центральный салон суперлайнера "Пламя сверхновой" заполнили кружащиеся, смеющиеся, сверкающие фигуры.
- Все это напоминает мне те трижды проклятые приемы, что устраивала моя жена на Лакто, - пожаловался Саммел Маронни своему спутнику. - Я-то думал, что хоть немного отдохну от них здесь, в гиперпространстве, но, как видите, не удалось.
Он тяжело вздохнул и взглянул на развлекающихся с явной неприязнью.
Маронни был одет по последней моде - от пурпурной ленты, стягивавшей волосы, до небесно-голубых сандалий, - но выглядел невероятно неуклюже. Его полная фигура была так затянута в ослепительно красивую, но ужасно тесную тунику, что с ним того и гляди мог случиться сердечный приступ.
Его спутник, высокий, худощавый, облаченный в безукоризненно белый мундир, держался с непринужденностью, порожденной длительной практикой. Его подтянутая фигура резко контрастировала с нелепым внешним видом Саммела Маронни.
Лактонский экспортер прекрасно осознавал это.
- Будь оно все проклято, Дрейк, но работа у вас здесь просто изумительная. Одеты, словно крупная шишка, а всего и требуется - приятно выглядеть да отдавать честь. Кстати, сколько вам здесь платят?
- Маловато. - Капитан Дрейк приподнял седую бровь и вопросительно посмотрел на лактонца. - Хотел - бы я, чтобы вы попали в мою шкуру на недельку-другую. Тогда бы вы запели не так сладко. Если вам кажется, что угождать жирным вдовушкам и завитым снобам из высшего общества - значит возлежать на ложе из роз, то будьте добры, займитесь этим сами.
Какое-то время он беззвучно ругался, потом любезно поклонился глупо улыбнувшейся ему, усыпанной драгоценностями старой ведьме.
- Вот от этого-то у меня и появились морщины и поседели волосы, клянусь Ригелем.
Маронни достал из портсигара длинную "Карену" и с наслаждением раскурил её. Выпустив в лицо капитану яблочно-зеленое облако дыма, он проказливо усмехнулся:
- Ни разу ещё не встречал человека, который не проклинал бы свою работу, будь она даже такой пустяковой, как ваша, старый седой мошенник. Ах, если не ошибаюсь, к нам направляется великолепнейшая Илен Сурат.
- О, розовые Дьяволы Сириуса! Мне и поглядеть-то на неё страшно. Неужто эта старая карга в самом деле идет к нам?
- Определенно... Неужели вы не счастливы! Все-таки она - одна из богатейших женщин на Сантани и вдова к тому же. Полагаю, мундир их околдовывает. Какая жалость, что я женат!
Физиономия капитана Дрейка исказилась испуганной гримасой.
- Чтоб на неё люстра обрушилась!
Тут он повернулся, и выражение его лица претерпело мгновенную метаморфозу, сменившись глубочайшим восхищением.