Черно-белые листья зашелестели. У Отравы закружилась голова, и она вытаращила глаза.
Пугало повернулось и посмотрело на девочку. Оно смотрело на нее с книжной страницы. От ужаса у Отравы перехватило дыхание. Ей хотелось тут же закрыть книгу, но она не могла пошевелиться, ни одна мышца не подчинялась ей. Ее как будто пригвоздило к месту: ни двинуться, даже ни моргнуть… Откуда-то из сердца поднялись тревога и неверие.
Пугало шагнуло к ней. Его движения были очень странными, отрывистыми, словно в мультике, нарисованном на полях тетрадных листов. Но оно определенно двигалось и быстро, хромая и запинаясь, приближалось к ней, вытянув вперед свой маленький колокольчик.
«Невозможно, — сказала себе Отрава. — Невозможно…
Но она не могла оторваться, не могла отвести взгляд. Пугало подергало колокольчик, и звон послышался опять. Чистый звон, невыразимо зловещий. Тихий, но самый отчетливый звук. А существо росло, увеличивалось в размерах, пока верхняя часть туловища не заняла всю страницу. Теперь оно словно смотрело на Отраву через окно, подойдя вплотную к подоконнику. Колокольчик зазвонил снова, овладевая ее разумом. Белые щелки глаз Пугала на черном-черном лице впивались в нее.
Отрава едва могла дышать, и тот воздух, которому удавалось прорваться в легкие, сотрясал ее тело. Девушка только продолжала повторять про себя, что это невозможно, это всего лишь картинка в книжке. Но Пугало все равно росло, приближалось, пока Отраве не показалось, что теперь их разделяет только толщина бумажного листа.
Оно положило ладонь на страницу, и пальцы загнули краешек, задев запястье девочки.
Громко хлопнувшая входная дверь вывела Отраву из транса, и девушка с криком отшвырнула книгу в сторону. Та перевернулась в воздухе и шлепнулась на деревянный пол с характерным звуком. Отрава, содрогаясь, смотрела на нее с кровати, готовая бежать в случае, если книга передумает просто лежать, где лежит, сцепила руки на коленях, чтобы те не тряслись, и то и дело украдкой поглядывала на книгу. Должно быть какое-то объяснение, должно быть…
И тут Отрава заметила, что Мелиссы в комнате уже нет, и поняла, кто хлопнул дверью минуту назад. В кроватке тоже было пусто. Девушка сразу поняла, что задумала Мелисса, она вскочила с кровати и пулей вылетела из дома, чтобы остановить мачеху.
* * *
Утро стояло сырое и холодное. Солнце карабкалось на небо сквозь зеленоватые испарения Черных болот. Для мух было еще рановато: вода в болоте пока не прогрелась. Отрава выскочила из хижины на холод в одной ночной рубашке. Собственно, это ее не очень волновало: почти вся деревня еще спала после вчерашнего праздника. Пусть выглядела она немного смешно, но эта ночная рубашка была плотнее и теплее того, что Отрава носила днем. А что подумают люди, ей было все равно. Правда, девушке хватило ума надеть сапожки: ходить босиком по болотной грязи, кишащей насекомыми и змеями, ядовитыми пауками и колючими улитками, каждый из которых может укусить, — настоящее самоубийство.
Мелиссы нигде не было видно, но от их площадки отходил всего один мостик, так что Отрава кинулась на соседнюю площадку, где в доме Обрыва крепко спал ловец духов, а сам Обрыв с женой ютились на полу. Оттуда отходили уже два веревочных мостика, но один из них до сих пор слегка раскачивался, потревоженный Мелиссой. Отрава пошла по нему, уже понимая, куда направилась ее мачеха.
Она увидела женщину за миг до того, когда та скрылась за деревьями, теснившимися у озера, на котором стояла деревня. Мелисса крепко прижимала к груди то, что они нашли в детской кроватке. Отрава окликнула мачеху и 'бросилась к мостику, который соединял деревню с берегом.