Мелисса остановилась на секунду, посмотрела на падчерицу безумными глазами и нырнула в рощицу. Отрава помчалась за ней, поскользнулась на мокрых дощечках, но успела ухватиться за веревки, отделавшись ссадинами. Она выругалась и побежала дальше.
Под сапожками хлюпала грязь. Для Черных болот это была еще сравнительно твердая почва. Хорошо, что здесь нет трясины, которая может засосать. Отрава заметила вдалеке светлую косу мачехи, мелькнувшую среди деревьев. Под ногами что-то хрустнуло, но девушка не остановилась посмотреть, кому не повезло оказаться у нее на пути. Здесь деревья частично были вырублены, по расчищенному месту шла ухабистая дорожка, которую утоптало бесчисленное количество ног. Отрава прибавила скорость и начала догонять Мелиссу. Мачеха уже запыхалась, и, когда они добрались до колодца, Отрава могла запросто коснуться ее рукой.
Колодец стоял посреди грубо вырубленной опушки. Каменные стенки шахты доставали человеку до пояса. Поверх шахты лежала узкая пылью решетка, а сверху была устроена крыша. Она ила вогнутой, как воронка, чтобы дождевая вода убиралась в ней, а потом стекала в колодец дождевая вода очень, чистая, как и вода из подземных источников, которыми питался колодец. Люди не хотели, чтобы в их драгоценные запасы воды попадала болотная грязь или заползали скользкие болотные твари. Поэтому жители деревни соорудили высокие стенки и положили решетку. На краю опушки Мелисса споткнулась, упала на колени и уронила свою ношу в одеяле. Когда трава подбежала, мачеха задыхалась.
— Вот, держи, живее, — сказала Отрава, скрывая в нетерпеливом тоне тревогу.
Она сунула край мачехиного рукава в рот Мелиссе. Та взялась свободной рукой, а Отрава натянула рукав на локоть, соорудив таким образом чтоб вроде мешочка, в который Мелисса могла дышать. Женщина еще несколько раз отрывисто дохнула и вскоре задышала нормально. Тогда Отрава ее отпустила.
— Не надо так нервничать, — посоветовала девушка. Мелисса осела на землю и уронила глаза на сверток перед ней.
— Какой тяжелый… Отрава тоже посмотрела на это . Оно лежало на земле совершенно неподвижно. Мачеха завернула его, как буханку хлеба. Может, оно там задохнулось. Или ему и не надо дышаться — Ты собиралась бросить его в колодец? — спросила девочка.
— Руб не должен его увидеть. Это убьет его! — Не будь дурой, — огрызнулась Отрава.—
Во-первых, ты могла загрязнить нашу воду, если бы оставила его там гнить. Ты хоть об этом поду— мала? И вообще, его нельзя топить. Ты знаешь, что это такое?
Мелисса в ярости посмотрела на нее. Она терпеть не могла, когда ее обвиняли в невежестве.
— Можно подумать, ты знаешь! — Это подкидыш, — ответила Отрава. — Его оставляют эльфы взамен похищенного ребенка. Если бы ты бросила подкидыша в колодец, мы бы больше никогда не увидели Азалию.
Мелисса недоверчиво уставилась на падчерицу.
— Откуда ты это знаешь? Откуда ты знаешь, маленькая ведьма? Это ты сделала? Ты?
Отрава не стала утруждать себя ответом. Вместо этого она взяла в охапку сверток — а он действительно был тяжелый, как камень, — и посмотрела на мачеху, которая разрыдалась, сидя в грязи. Платье ее порвалось и сильно испачкалось в болотной слизи.
— Ничего ему не говори. Я справлюсь с этим. — Куда делась Азалия? Что ты будешь делать? — крикнула ей вслед Мелисса. — Ничего никому не говори, — повторила Отрава — отчасти потому, что хотела подчеркнуть важность происходящего, а отчасти из-за того, что не знала ответов на эти вопросы.
Но был один человек, кто знал.
— Ладно, ладно, иду, только перестаньте барабанить! — проворчал Парус и отпер дверь своей хижины.
Было еще рано, а он любил поспать подольше. Но его досада тут же улетучилась, когда он увидел лицо Отравы.
— Ночью приходило Пугало, — сказала она дрожащим голосом.