– А смотри, здесь народ ничего. Вон та девчонка – симпатичная!
При этих его словах Сидоров еще больше нахмурился.
– А почему ты без своего Цоя сидишь? – Быковский, единственный во всем классе, занимался музыкой, он один понимал Генкино увлечение группой «Кино». – Послушал бы, отвлекся. Что киснешь-то? Хочешь, я тебе что-нибудь найду? – Он потянул из-за воротника заправленные туда наушники.
Генка не ответил, только глубже засунул руки в карманы.
– Слушайте, ну разве так можно? – не выдержала Рязанкина. – Против воли переводить в другой класс? Давайте поговорим с директрисой, пусть она вернет Генку обратно.
– Поговорила одна такая! – воскликнул Ва-сильев. – Аеезаушко да на мороз, чтобы проветрилась.
– Разбили, да? – Маканина стояла дальше всех, наверное, никто и не заметил, что она осталась, поэтому вопрос ее прозвучал неожиданно.
Сидоров густо покраснел и глубоко задышал, сдерживая слезы.
– Я знаю, что надо делать! – Маканина резко повернулась и побежала к лестнице.
Ее проводили взглядами, но с места не сдвинулись.
– Атас! – вдруг шарахнулся со своего наблюдательного пункта Васильев.
– Ну, так и будете здесь стоять?
На пороге класса возник здоровенный детина. Одной рукой он опирался о косяк, а другой многозначительно сжимал и разжимал кулак как раз на уровне лиц девятиклассников.
– Шли бы вы, дети, на свой этаж, – мрачно посоветовал парень. – И ты, малой, играть ходи к себе в песочницу. – Он как-то нехорошо посмотрел на Генку. – Не води к нам свои ясли.
Первым ушел Павел. За ним побежала Ксюша. Васильев упрямо стоял около двери, делая вид, что слова старшеклассника к нему не относятся.
– Ну, а тебе отдельное приглашение нужно? Катись отсюда! – гаркнул детина и захлопнул перед опешившим Васильевым дверь.
– Это кто? – Андрюха проявлял чудеса упрямства.
– Алекс, – вздохнул Генка. – Просто Алекс. И он побрел прочь по коридору. На отдых у
него было еще три минуты. А потом прозвенит звонок, и учителя вместе с десятиклассниками снова начнут устраивать ему «переэкзаменовку» – заставлять складывать в уме пятизначные числа, вспоминать даты всех войн, возводить в квадрат и извлекать корень.
Генка никогда не ошибался. Это особенно злило его новоиспеченных товарищей по парте. Алекс уже пообещал, что за повышенную «ум-ность» быть Генке на ближайшей физкультуре штангой в воротах. И Сидоров, который никогда не принимал участия в жизни класса, впервые ощутил всю тяжесть коллективного бытия. «На-ладонник» его разбили на первой же перемене. Один тип толкнул, выбив из его рук пластиковую коробочку, второй наступил… Все потом долго и притворно ахали.
Генке было плевать на гнилое сочувствие десятиклассников. Была у Сидорова и другая печаль, главная причина, по которой он несколько лет отказывался переходить именно в этот класс. Все предыдущие годы ему удавалось избегать переселения, вот и сейчас он должен придумать, как выпутаться из этого сложного дела.
– Стой! – перехватил он пробегавшего мимо малыша. – Ручка и тетрадка есть?
Мальчишка испуганно посмотрел на старшеклассника и кивнул.
– Доставай! – Растерянности малыша Генка не заметил, он обдумывал свой план. – Написать кое-что надо.
– Ты потом ручку верни, она у меня новая, – солидно произнес мальчишка, оценив уровень Генкиной опасности как очень низкий. – И если будешь рвать страницы, то дергай из середины. У меня потом листочки теряются.
Сидоров машинально закивал головой, думая о своем.
Малыш заглянул через плечо севшего на корточки Генки.
...
«Директору общеобразовательной школы №…»
– Заявление, – прошептал он и качнулся назад.