И в них всегда есть правила.
Какие же правила будут в нашей игре? — Он глубокомысленно сдвинул
брови. — Дайте подумать… Итак, основное условие — это моя помощь
деревне в обмен на ваше присутствие под моей крышей, и, как все
будут думать, в моей постели. Еще у нас с вами будет что-то вроде
o`ph. Оно, я уверен, завершится успешным соблазнением, которым мы
оба насладимся. А чтобы дать мне возможность соблазнить вас, вы
позволите мне целовать вас раз в день в том месте и в тот час,
которые я выберу сам. Все остальные любовные ласки будут иметь
место только с взаимного согласия.
После каждого поцелуя у вас будет право сказать «нет» — и
тогда я уже не смогу дотронуться до вас вплоть до следующего дня.
По прошествии трех месяцев вы вернетесь домой, а я буду продолжать
свою помощь деревне так долго, как это будет необходимо. — Он
нахмурился. — Для меня наша договоренность таит немалую опасность:
ведь если я позволю вам втянуть меня в осуществление ваших планов,
то, быть может, не смогу избавиться от этой долины до конца моей
жизни. Однако это справедливо: ведь должен же я рискнуть чем-то,
что имеет для меня значение, поскольку вы, приняв мое предложение,
потеряете так много, не правда ли?
— Ваше предложение нелепо!
Он посмотрел на неё невинными глазами.
— А я, напротив, полагаю, что из него могло бы получиться
нечто очень занятное, так что мне почти жаль, что вы ответите
отказом. Ведь запрашиваемая мною цена оказалась чересчур высока,
не так ли? Своей девственностью вы могли бы пожертвовать втайне,
так что никто бы ничего не узнал, а вот доброе имя — дело другое.
Этот товар всегда выставлен на всеобщее обозрение, его, легко
утратить и невозможно вернуть назад. — Граф изящно взмахнул
свободной рукой (вторая по-прежнему была занята бокалом с бренди),
недвусмысленно указывая на дверь. — Теперь, когда я выяснил,
насколько далеко вы готовы зайти в своем стремлении к
мученичеству, я должен ещё раз попросить вас удалиться. Полагаю,
что больше вы меня не побеспокоите.
Сейчас у него был самодовольный вид цыганского барышника,
который только что продал простаку-покупателю загнанного коня-
доходягу да ещё и умудрился взять за него в пять раз больше
настоящей цены. От одного взгляда на его расплывшуюся в ехидной
улыбке физиономию Клер захлестнула непреодолимая ярость. Он был
так высокомерен, так равнодушен, так уверен в том, что одержал над
нею верх…
— Отлично, милорд, я принимаю ваше предложение. Мое доброе
имя в обмен на вашу помощь! — не думая о последствиях, вне себя от
бешенства, рявкнула она.
На мгновение граф потерял дар речи. Затем вдруг сел
совершенно прямо, будто аршин проглотил.
— Вы шутите! Ведь, приняв мое предложение, вы навлечете на
себя презрение ваших друзей и соседей, наверняка потеряете свое
место учительницы и вполне возможно, будете вынуждены покинуть
Пенрит. Подумайте, стоит ли жертвовать всем, что вам дорого в
жизни, ради мимолетного удовольствия утереть мне нос?
— Я соглашаюсь на ваше предложение вовсе не за этим, а
потому, что хочу помочь моим друзьям, хотя не стану отрицать, что
мне приятно будет немного сбить с вас спесь, — холодно произнесла
Клер. — Скажу больше: репутацию, которая складывалась двадцать
шесть лет, не так легко разрушить, как вы воображаете. Я
откровенно расскажу своим друзьям, что я намерена делать и почему.